В середине июня 1962-го появляется Джо Фланнери, менеджер Lee Curtis and the All Stars.
– Ну и когда ты к нам присоединишься, Пит? – спрашивает он.
Пит Бест улыбается:
– Шутишь! С какой стати мне уходить из «Битлз»? Мы вот-вот прославимся.
Фланнери тушуется:
– Наверное, я поторопился с выводами. Тут прошел слушок…
– С какой стати кому-то распускать такие слухи?
Пит озадачен. Он и не собирается покидать «Битлз». В конце концов, два года у них отбарабанил.
Разговор не дает ему покоя. Что за слух такой? В середине июля Пит упоминает об этом в разговоре с мистером Эпстайном. Мистер Эпстайн краснеет и начинает что-то бормотать. Тогда Пит ставит вопрос ребром:
– Послушай, Брайан, есть какие-то планы меня заменить?
Мистер Эпстайн спешит развеять его страхи:
– Как менеджер тебе говорю: Пит, никто тебе замену не ищет.
Питу этого достаточно. Больше ни слова не сказано. Все идет как и прежде: каждое утро Пит и гастрольный менеджер группы Нил Эспинолл грузятся в фургон Нила, забитый оборудованием «Битлз», которое все так же хранится в огромном доме у матери Пита на Хейменс-Грин. По пути заезжают и за остальными битлами – Джоном, Полом и Джорджем.
Пятнадцатого августа группа отыгрывает два концерта в «Кэверн»: первый – днем, второй – вечером.
– Заеду за тобой завтра, Джон! – напоминает в конце дня Пит.
– Нет, – отвечает Джон. – Я своим ходом доберусь.
Это были последние слова, сказанные Питу кем-либо из битлов.
Перед самым уходом из «Кэверн» мистер Эпстайн просит Пита заглянуть завтра в десять утра к нему в контору. В приглашении нет ничего странного: они часто встречаются, чтобы обсудить оргмоменты. Нил привозит Пита в офис NEMS[99]. Мистеру Эпстайну явно не по себе, он несет какую-то чепуху. Спрашивает, как, по мнению Пита, дела у группы. Пит говорит: «Супер»[100] – этому слову еще только предстоит войти в моду. Судя по всему, у мистера Эпстайна что-то на уме. Но разве можно винить его за уклончивость? Ему всего двадцать семь лет, и прежде он торговал мебелью.