Гады премию выдать решили свою,
Наградив его подлою пулей,
Чтоб ушел, чтоб сгорел, чтоб исчез без следа,
Чтобы память о нем не осталась,
Запретив его песни – уже навсегда.
Только думаю – мразь просчиталась.
Дни за днями летят и седеет висок…
Но не раз я слыхал, между прочим,
И клялись очевидцы, что это не сон, —
Как весеннею бархатной ночью
Кто-то там, в небесах, заводил патефон,
Где иголкой – звездная льдинка,
И на Чистых Прудах плакал аккордеон
И крутилась луна, как пластинка.
И катилась луна по холмам облаков,
Шелестела листва ветерками,
Пробуждались пруды. Растревожил Тальков
Этот сон, освященный веками.
Вновь не спится стране. Душит тяжесть оков,
Боль от колотых ран и разрезов,
И уходит Тальков сквозь страну дураков
В ту страну, о которой он грезил.
А еще говорят, что в морозный закат
Над бескрайней заснеженной синью,
Над простором полей ударяет набат
И несется призывно: – РОС-СИЯ!