Офицер потянулся к кобуре, где находился его табельный пистолет…
– Брось, летёха, играть в Фантомаса, пуганый уже. Ты не успеешь его достать, как вылетишь в окно со второго этажа. Я выйду сам, но в строй становиться не стану, и не собираюсь вставать, хоть вся эта часть, вооружившись набросится на меня. Сегодня мне нужно отдохнуть и подумать, будешь ли ты моим непосредственным командиром, я за эти два общих года много отдал армии, и всё что будут дальше с меня требовать, я буду рассматривать – хочу я, или не хочу я! Учти, летёха, я не собираюсь наравне со всеми летать перед тобой и другими на карачках. И потом, твоя первая ошибка, по прибытии меня с Дисбата, ты должен был подстраховаться, чтобы я обязан был выполнять твои и замполита прокачки. Меня не поставили на учёт этой части, я не поставлен на довольствие, и ужином у вас не кормился. Ведь, когда мы прибыли, начальника штаба не было в штабе, он уехал домой со всеми отдыхать, а без него, и его учёта меня в личный состав части не зачислили, я здесь ещё на правах гостя или чужака. Меня с Дисбата вывели с довольства и сняли с учёта, но здесь я ещё как бы не числюсь, чтобы по твоей и замполита прихоти, перед вами прогибаться. И ещё, совет, хочешь не потерять остаток авторитета офицера и командира, не пытайся меня ломать! Вернись в Дисбат и спроси, там спроси, можно ли меня сломать!? Ты меня пугаешь гарнизонной кичей – гауптвахтой, дисбатовской кичей – гауптвахтой, запомни, матросы, солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры младшего состава, попадая на кичу с суточными арестами, за пару дней кровью мочились. А я там полтора года отбыл, когда ваши за два три дня превращались в дерьмо. Не смешите чертей, пугая меня гауптвахтами или пистолетом. Для случая подними мой архив здесь, по сдаче экзаменов боевой и политической подготовки за четыре месяца моей службы. Там найдешь и мишени, в которых я стрелял до Дисбата на стрельбах, и с пистолета, и с автомата, пулемёта и даже с пушки.
Насчет пушки, конечно, Тасаев соврал. Он ни разу не стрелял с пушки, не успел, посадили. Но для пущей уверенности приплел и ее. Хотя он и знал все системы пушек, стоящих на вооружении береговой охраны порта, начиная от былой сорокапятки, и современными – сто двадцатки, сотки, сто пятьдесят двух миллиметровки, и т. д.