Девочка улыбнулась.
По избе, оттуда, где с другой стороны печи потихонечку хозяйничала бабка, шёл аромат и звуки, обещавшие вкуснотень. Пучком гусиных перьев, переплетённых узорно суровой нитью по ости, бабка Манефа ловко смазывала сковороду растопленным маслом и наливала ложкой тесто. И оладьи румянились, шкворчали, распаляясь и торопясь выговориться.
Светлышок перевела взгляд на то окно, что выходило в сад. Оно было открыто, ветер нежно шевелил белые кружевные занавески…
Между занавесками в окне мелькало что-то красно-рыже-огненное. Это подскакивал петух. Он старался. Стремился и упорствовал в своём намерении разглядеть в окно то, что внутри.
Высоты завалинки под окном и своего роста ему явно не хватало, чтобы сделать это с достоинством. Подпрыгивания с вытянутой шеей получались неуклюжими, малиновый шикарный гребень несолидно заваливался набекрень.
Поэтому, после каждой попытки бравый герой делал вид, что он здесь по другим делам: с осанкой вельможи осматривал территории на предмет зёрен, шоркал шпорой и косил взглядом в сторону возможных зрителей. Не выглядев таковых, начинал новую серию подскоков.
Наконец петух придумал уцепиться за нижнее обрамление наличника: исполнил, соскользнул и звезданулся! Конечно, уместней было бы сказать «грянулся оземь», но уж больно в неприличной для столь важной персоны позе. Ну… не Финист Ясен Сокол.
Девочка, внимательно наблюдавшая за манёврами петуха с кровати, тихонько ахнула. Бабка Манефа вышла из-за печи и сложила руки ладонями под щекой, любуясь малышкой.
– А петушок-от наш, беспокойна душа, всё тебя выглядыват! Что солнце-то красно для всех встало – давно уж возвестил, а своё-то, маленько, всё никак не дождётся: не встаёт да во двор не кажется, – улыбнулась бабка.
Светлышок блеснула глазами и приподнялась на перине:
– Меня ждёт?!
– А ково ж ишшо? – и стала увещевать петуха через окно: – Ты пойди, Прометеюшко, поклюй пока зерна ядрёнаго. Пошто распалился заране?! Выйдеть, выйдеть уж скорёхонько твоя ненаглядная-то!
Девочка быстро и аккуратно спустилась с кровати, сползая с перины на животе, дотянувшись до пола ножками. Бабка взяла её к себе на колени, вручила ложечку и стала потчевать её томлёным молозивом прямо из горшочка, приговаривая что-то про коровушку-матушку, доброе здоровьице и благословение.