Что придет на смену корреляционной психологии свойств? Прежде всего – иные языки описания психического. Языки, которые в отличие от одних прилагательных психологии свойств, будут включать в себя и существительные – описания психических вещей, состояний, событий и факторов, влияющих на события в психике. Но главное, эти языки будут глагольными – будут пригодны для описания процессов и, в частности, действий. И тем самым откроют нам возможность изучать психодинамику: что, под действием чего и как происходит в психике, что и как меняется.
Результатом такого сдвига исследовательской парадигмы станет совсем другая психология – психология с другими вопросами и, естественно, с другими ответами.
А.2 Психофизиология и нейропсихология
Здесь мы остаемся в плену старого убеждения, что психика – просто ощущение нами того, что происходит у нас в мозге. Хотим понять психику – нужно изучать мозг. Идея 19-го века, перекочевавшая в 21-й.
Идея эта правильна. Но только наполовину.
Потому что, с одной стороны, события в мозге и во всем организме сами отражают происходящее в психике. Но не это главное. Это-то мы еще как-то понимаем. Не понимаем сегодня совсем мы другое.
Мы не понимаем, что существуют психические реалии, которые нельзя осознавать, оставаясь в наших обычных состояниях сознания, а можно – только расширенным сознанием. На языке теории информации это значит, что сознание должно стать достаточно емким, вырваться за пределы магического числа 7 плюс-минус 2 и обрести способность вмещать более сложные объекты. Эти обычно неосознаваемые нами реалии формируют «область» психики, который можно назвать сверхсознанием.
Происходящее в психике определяется в первую очередь сверхсознанием. Отсюда идет главная, сущностная мотивация, формирующая жизнь индивида.
На языке физики это означает, что нам предстоит открыть надпсихические, но при этом вполне материальные реалии, которые управляют нейрофизиологической активностью мозга. Уже сегодня мы понимаем, что чтение смешной книги меняет состояние мозга, «заставляет» мозг смеяться. Но дело в том, что таких вещей, заставляющих мозг делать то-то и то-то, гораздо больше, чем мы можем себе представить сегодня. Миллионы тонких и до поры никак не осознаваемых нами воздействий бомбардируют мозг, заставляя его работать так, как он работает.