«Это будет моя дипломная работа. Как думаешь, примут ее? Ведь отбор строгий. Послушай, один знакомый, так, с прошлого курса, рассказывал мне…» – «Ива, оставь меня. Работа твоя паршива, я слышать о ней ничего не хочу. Иди к Прохору: он с радостью выслушает тебя, поглядит телячьими глазками… Этими круглыми, бестолковыми глазками» – «И пойду!» – «Черт возьми, а мне есть дело? Выйди, в конце концов, из моей комнаты» – «Ну ты и подлец! Это моя квартира!».
Бесконечный разговор, тянущийся из ниоткуда в никуда. Зачем приходит он ко мне, зачем я отвечаю ему? Если бы мне было, куда уйди…
Матрац. Грубый, впитавший мои грязные сны, грязные мечты, цели, надежды, ждущий меня, гнущий свое. На нем лежит Бердяев, а на полу стоит сумка, высунув язычок-тетрадку. Я потянулся к подушке, набитой какими-то шариками от боли в спине и шее, и принялся мять ее, скручивать пополам, выдавливая внутренности в одну сторону. Глупо тянуть и дальше, пора решать. Зачем я разыгрываю комедию, думая, что-то прикидывая, если давно выбрал путь, еще до всех этих сомнительных мыслей? Знаю, знаю, что обманываюсь, что прикидываюсь для кого-то, кого в комнате нет, – зачем? Я не могу попросту сказать: нет, не пойду, к черту все это дело. Мне необходимо поломаться, ибо тогда приходит мнимое успокоение, призрачное, но все еще нужное.
Я бросаю подушку на матрац и, вздохнув, сам заваливаюсь на него. По комнате проходятся волны напряжения от моего тяжелого тела; Кляча, взвизгнув, спрыгивает на пол и долго, с презрением, смотрит на меня.
– Что, ненавидишь меня? – Кляча как будто улыбается. – Проваливай!
А новый день уже светится, радуется своему наступлению, сияет и будит толпу простаков. Туман уходит вниз, под землю, и никто не успевает увидеть, как он исчезает.
Ива проснулся в темной, зашторенной каморке от тикающих звуков, исходящих из стоящего на полке будильника. Он чуть потянулся на кровати, широко развел руки и замер, уставившись в потолок, с трудом вспоминая прошедший сон. В голове медленно всплывали картинки, чувства, переживания. Ему вновь снился монастырь; бесконечные дороги, холмы, через которые он перебирается с палкой и кулёчком за спиной, разливы лугов, сена, дружелюбные попутчики. И каждая дорога вела к монастырю, стоящему на высоком холме, к лесу, устроенному вокруг, как крепость. Когда он впервые увидел сон о монастыре, несколько месяцев назад, ему это показалось забавным: он рассказал эту шутку в кругу друзей, и Гаврила, ведущий себя чудно уже которую неделю, вдруг сказал: