– Мой император желает остаться один? – осмелился нарушить повисшую тишину генерал Рапп.
– Отнюдь, генерал! – стряхивая оцепенение, живо откликнулся Наполеон. – Нас ожидает десерт. А вот вы, русские, как думаете, что должен предпринять Кутузов? – перевёл он взгляд на Овчарова.
– Чтобы не навлечь гнева государя своего, ему следует разбить вас, ваше величество. Однако ж, как человек военный, я задаюсь вопросом: какими средствами можно достичь желаемого?
– Вы это всерьёз? – Брови Наполеона в неподдельном удивлении поползли вверх и изогнулись.
– Одними военными средствами достичь победы затруднительно, имея перед собою противника, коим изволит быть ваше величество, – как ни в чём не бывало продолжал Овчаров. – Посему, полагаю, Кутузов будет всячески затягивать кампанию.
– Как бы он её ни затягивал, я войду в Москву и там подпишу мир.
– Осмелюсь возразить, ваше величество! Даже в случае поражения русской армии на поле брани и занятия вами Москвы сопротивление продолжится. Продиктовать мир нашему императору, да простит меня за дерзость ваше величество, вам не удастся.
– Партизанская война?
– Она и так уже идёт, сир, но и наша русская погода будет не на вашей стороне.
Наполеон грузно поднялся из-за стола, с грохотом опрокинул стул и подойдя к Павлу, потрепал его за ухо.
– Я закончу кампанию в Москве, месьё Офшарофф! – сверкнув глазами и обнажая ряд великолепных белых зубов, полушёпотом прошипел он. – Поверьте, у меня есть чем принудить императора Александра к миру, – намекнул на возможную отмену крепостного права Бонапарт и, неожиданно легко повернувшись на каблуках, вышел из столовой.
Дискуссия с Овчаровым ему стала досаждать. Генерал Рапп и маршал Бертье последовали за императором. Оставшись в одиночестве и отдав должное десерту – засахаренным фруктам и мороженому, Павел покинул гостеприимный дом купца Церевитинова, не забыв опустить в карман немного яств для Пахома. На свежем воздухе беспокойство вновь овладело им. «Ежели с полковником Чернышёвым, не приведи Господь, что-нибудь случилось, я погиб, мне никто не поверит. Способник неприятеля, денежный вор, взявшийся вновь за старое! Моё спасение в нём одном», – сбивчиво размышлял Овчаров, пока ноги его не привели к подводе, охраняемой двумя польскими уланами, откомандированными Сокольницким.