Риа уснула болезненным беспокойным сном, несколько раз просыпалась, то от воя полуночной сирены, то от своих снов. Следующий день не принес ей облегчения. Она опять завтракала с лаборантом, который уткнулся в планшет, занимаясь своими научными делами, и так и не доев свой завтрак, ушел увлеченно работать. Девушка видела в столовой несколько человек с поезда, ей хотелось с ними поговорить, но люди в серых одеждах не допускали такого контакта. Они были вроде обслуживающего персонала на корабле и постоянно наблюдали за ней.
Маша пошла бродить по одинаковым коридорам корабля. Хотя на дверях не было опознавательных знаков, она уже начала запоминать эти коридоры по щербинкам, царапинам, потертостям на дверях, стенах, полу. За неимением другого развлечения, она считала двери и пыталась запомнить их количество на каждом этаже и в каждом коридоре, следила, как проложены трубы и куда они могут уходить в каютах. Пыталась посчитать надзирателей и запомнить их в лица, хотя они были настолько одинаковы, что сделать это было очень сложно. В одном из коридоров она выбрала трубу, на нижней стороне начала делать засечки, считая дни, проведенные здесь, и старалась, чтобы ее не заметили, когда она это делает. Риа точно не понимала, сколько она здесь, но по приблизительным подсчетам прошел уже месяц. От этого ей стало еще хуже, чем от прошлого дня и неудавшегося сна. Если она не понимала, что ей здесь делать месяц, то как быть, если она останется здесь надолго? Как ей не сойти с ума? Какое чудо ей может помочь? С этими мыслями она проходила несколько дней. Потом ее опять позвали в лабораторию, но не следить за снами. Она должна была нарисовать несколько рисунков. Первое, что придет в голову.
Маша сидела за столом перед чистым листом бумаги. Ей сказали нарисовать пять рисунков, но в голову ничего не приходило, и она начала смотреть по сторонам и присматриваться к людям. Некоторых она видела много раз, других впервые. Ей запомнился молодой человек, черноволосый, кареглазый, с правильными чертами лица. С виду он был одного возраста с лаборантом. Он был очень едкий, старался сказать какую-нибудь гадость, словно это его кредо. Сейчас он сидел и пристально смотрел на Машу, сжимая губы, а потом вытягивая и сворачивая их в дудочку, словно рыба.