Филипп никогда не сочувствовал отцу и мачехе. Нет, разумеется, он не испытывал злорадства, и ему было жаль сводных братьев, как всякого человека, скончавшегося в юном возрасте, а тем паче ребёнка. Но сейчас он вдруг вспомнил, как постарел за эти годы отец. Вспомнил, как сильно любила его матушка, и впервые задумался, каково это – когда умирают твои дети. Если бы умер он, матушка не вынесла бы такого горя.
Должно быть, толика нерастраченной нежности княгини невольно досталась Филиппу.
*******
До роскошного каменного дворца на набережной Васильевского острова, где располагался кадетский корпус, Филипп добрался быстро и без приключений. Но на том везение закончилось.
В бывшей кордегардии князя Меншикова он долго объяснял караульному офицеру, сидевшему за столом под сенью скрещенных бердышей, что хочет видеть капитана фон Поленса и юнкера Чихачова из второй роты. Тот слушал рассеянно, то и дело отвлекаясь на заходивших в караулку офицеров, а потом и вовсе досадливо махнул рукой.
Пробегавший мимо молодой человек в кадетском мундире покосился на Филиппа, и тот, переборов смущение, окликнул его:
– Сударь, не могли бы вы мне помочь!
Услышав фамилию Чихачова, кадет замялся, забормотал невнятное и явно обрадовался, когда Филипп упомянул имя фон Поленса. И тут же вызвался проводить Филиппа до комнаты капитана.
Жилые каморы офицеров и кадет находились в западном крыле Меншиковского дворца. Филипп вслед за его провожатым прошёл через внутренний двор, служивший кадетам плацем, и поднялся на второй этаж галереи. Он с интересом смотрел по сторонам, порядок вокруг царил прямо-таки идеальный. Армейский.
Заглянув в одну из комнат, сопровождавший его юнкер прикрыл дверь.
– У господина капитана посетитель, – сообщил он и поспешно ретировался, оставив Филиппа дожидаться в галерее.
Через неплотно прикрытую дверь и впрямь доносились голоса. Размышляя, как вести разговор с капитаном, Филипп не прислушивался к происходящему за дверью, пока знакомое имя не заставило насторожиться. И через секунду он позабыл обо всём.
– Так вы не знаете, где обретается ваш кадет Ладыженский?
– Я уже устал повторять вам это! – В голосе отвечающего слышался довольно сильный акцент.
– Ничего, лучше устать от разговора, чем блох в остроге кормить, – фыркнул его собеседник.