Завсегдатаи, сидевшие за столиками, тут же устремили на нас любопытные взгляды, но в наших лицах и во внешнем виде они не нашли тех русских, какими они себе их представляли. Мы были другими, больше похожими на парижан среднего класса, случайно заехавших в провинциальный всеми забытый городишко. Но несмотря на все различия или сходства, мы обменялись с посетителями кафе вежливыми приветствиями, как и положено по французской традиции.
Представители мелкой буржуазии делят людей на своих и чужих по социально-имущественному принципу. Увы, люди действительно неравны не только по социальному статусу, но и по культурному уровню, и это надо признать, как факт: что есть, то есть.
Мы с удовольствием ели тарталетки, запивая крепким чаем и обменивались между собой впечатлениями. Тарталетки из слоеного теста со свежей сливой – это местная традиционная выпечка, которую трудно испортить, а шоколадные конфеты с тертым орехом показались нам не хуже бельгийских.
Тишина в зале иногда нарушалась смехом. Смеялись за соседним столиком по каждому, самому незначительному поводу. Смеялись громко, изо всех сил. Было видно, что люди пытаются развеселить себя, чтобы создать атмосферу хотя бы искусственной веселости. Но смех едва только зажигался, как тут же гаснул, как сырые спички, от которых появляются только искры и легкий дымок, но нет настоящего согревающего огня. Люди искали повод, чтобы развеселить себя, показать всем, что они еще есть в этой жизни, что они значительны, и что у них есть свои права. Но от этого тщетного желания, которое было похоже на беспомощный условный рефлекс, все выглядело еще более безнадежно.
Анри с особым энтузиазмом поддерживал эти наигранные эмоции, эту атмосферу искусственной веселости, ведь ему платили в том числе и за приятную атмосферу… Он был одновременно и хозяином этого заведения, и поваром, и официантом, и массовиком-затейником.
Уходя из чайной, я попросил упаковать в подарочный баллотин 150 граммов пралине, и мы вышли на морозный воздух, наполненный ожиданием Рождества.
Я ехал по дороге, залитой ярким солнечным светом. Машин нет. Ощущение непривычное, я сказал бы даже тревожное, кладбищенское. Неужели я что-то пропустил, а тем времени все люди исчезли, пропали, испарились. За десять дней в мире что-то произошло и, возможно, все люди вымерли от коронавируса, пока я жил изолировано в своей деревеньке, в 300 километрах к югу от Парижа.