По узкому тротуару я планировала перейти на другую сторону железнодорожных путей, справедливо полагая, что центр так и не идентифицированного мною города, по логике вещей должен располагаться где-то там. Зачем мне понадобился центр я еще до конца не осознала, но какая-то неведомая сила с завидным упорством заставляла меня переставлять конечности по серому полотну раздолбанного асфальта, и кстати говоря процесс прямохождения вызывал теперь минимальные затруднения, да и имеющиеся-то были связаны исключительно с повсеместными ямами, куда регулярно попадали тонкие каблуки. В-общем, шла я достаточно бодро и со стороны производила впечатление вполне целеустремленной личности. Общую картину портил только полубезумный растерянный взгляд (зеркало я забыла в поезде, но могла себе вообразить, как должен выглядеть человек, толком не представляющий своего местонахождения), хотя, возможно ничуть даже и не портил, а органично дополнял. Насколько мне известно, душевнобольные нередко отличаются поразительной целеустремленностью.
Его высокую худую фигуру я заметила сразу. Он стоял, опираясь на перила, и задумчиво смотрел вниз на проезжающий под мостом поезд. Мимо сверкающим потоком проносились автомобили, и внезапно мне показалось, что человек стоит в опасной близости от проезжей части. На самом деле быть такое не могло даже гипотетически, так как он почти что свешивался с перил, но меня вдруг охватило стойкое предчувствие, что он всего лишь размышляет, под колесами какого вида транспорта ему предпочтительнее расстаться с жизнью. В конце концов, это был его выбор, я всегда уважала право на выбор собственной судьбы, но сегодня, когда я, одна шла по мосту в чужом городе, сегодня я впервые отступила от своего золотого правила.
Я бросилась к нему бегом, одержимая мыслью остановить его, я чуть не врезалась в него с разбегу, но, поравнявшись с ним, тут же в ужасе отшатнулась. Человек оторвался от сосредоточенного созерцания вагонов и повернулся ко мне. Его глаза, огромные, черные, глубокие смотрели на меня с равнодушным выражением обреченного. И именно этот взгляд, казалось, пронизывающий меня насквозь, проникающий мне под кожу, вскрывающий мне вены, заставил меня резко дернуться назад. Я будто в тумане услышала шум приближающегося на бешеной скорости автомобиля, поняла, что, похоже, путь земной на этом окончен, но развить эту во многих отношениях интересную мысль у меня не вышло. Одним рывком я оказалась отброшенной на тротуар, и, когда способность к здравому мышлению неохотно вернулась в мой усталый мозг, медленно осознала, что я все еще жива, а мой случайный спаситель внимательно изучает меня своими нереальными глазами.