«В детстве у нас меньше страхов. Чем взрослее, тем больше страхов у нас на сердце. Страх мешает нам расти, вот почему люди заметно растут в подростковом возрасте».
Михаил Литвак
Вы когда-нибудь видели, как поступают некоторые заботливые родители, успокаивая своё разоравшееся чадо в песочнице из-за того что ему (или ей), особенно ей, чего-то не дали поиграть другие дети? Знакомо, правда? Я прямо вижу: во дворе, среди зелени, квадратную деревянную коробку с пыльным песком, посреди которой стоит в сандаликах и пятнистом платьишке ревущая девочка с косичками. Грязным пальцем она растирает слёзы по щекам, смешивая их с песком. От этого глаза становятся ещё краснее и убедительнее. Своим указательным пальцем она только что размазала сопельки под носом, а теперь тычет им в сторону мальчика с машинкой в руке. Рёв на весь двор в одной тональности затихает только на прерывистый вдох, чтобы реветь ещё громче. Мальчик сжимает машинку в руке, неуверенно пятится назад, потупив взгляд, и с опаской исподлобья поглядывает на стремительно надвигающуюся фигуру мамаши ревущей девочки. Взгляд полу хищный, полу растерянный, кидает мамаша то на мальчика, то на свою зарёванную дочь.
– Деточка моя, что случи-и-и-лось? – протягивает она и со скромностью монахини, сжимая колени, присаживается рядом (во дворе же есть и мужчины, не нужно забывать об этом даже в такой экстремальной ситуации). Презрительно глянув на мальчика, который уже вжал голову в худенькие плечи, она снова снисходительно оборачивается к девочке: «Что такое, дочурочка, кто обидел?» Остальные пыльные дети в теме инцидента и с нескрываемым любопытством собираются в кучку за спиной налетевшей орлицы. Кто-то из них, гнусаво и по-девчачьи, поведал: «Это Вадимка не дал свою машинку, он жадничает!» «Не-е-е-т!» – протянул чернявый заступник с поцарапанной коленкой, – «Вадька хотел поменяться, а Полинка не дала пупса!»
– Та-ак, – многообещающим тоном накатывает мамаша, – где твой папа!?
– У меня нет папы…
– А мама где!?
– На работе, а бабушка в деревне, она не приехала, – поспешил опередить Вадик, всё сильнее сжимая машинку.
Быстро окинув взглядом двор, мамаша убедилась, что упрекнуть её некому и начинается «воспитание».
– Ты же мальчик, ты ведь знаешь, что девочкам уступать надо, или тебя не воспитали!? Поиграет и отдаст, не жмоться, подумаешь машинка, ничего с твоей машинкой не случится, – не давая возможности вставить слово, она напирает на пацана. Вадик – добрый мальчик, всегда делится игрушкой с ребятишками и не просит ничего взамен. Просто это его единственная машинка, мама купила ему за полцены на распродаже, потому что дорого, а он был готов поделиться, но не думал, что нужно прямо сейчас, и не знал, что можно так истерить. Вадимка сел на лавочку и грустно смотрел, как его Камазик тонет в песке под нажимом Полининой сопливой ручки. Он теребил рубашку и, щурясь от яркого летнего солнца, делал вид, что ему не обидно… Папу он не помнит, а маме не станет рассказывать про тётю во дворе, он же мальчик, он сам справится.