Младший настороженно помассировал свое горло и опять перешел на шепот:
– Мне что, доложить о вашем поведении надзирателю и оставить вас наедине со следующими за этим последствиями?
Кирпич и Ноль закосились друг на друга, с трудом сдерживая желание куда-нибудь убежать, а Луст, зажав двумя пальцами нос, крикнул:
– Давай докладывай!
Кирпич и Ноль хотели тут же броситься на поиски нарушителя, но спрашивать разрешение у Младшего они постеснялись, поэтому Кирпич только грозно оттопырил нижнюю губу, а Ноль свел к переносице маленькие, но чрезвычайно лохматые брови.
– Виновных найти, труп убрать, а разговор мы еще продолжим.
Младший развернулся на огромных каблуках, свесил желтую копну волос набок, зашевелил губами и пошел к выходу, где его чуть не сшиб Кирпич, запоздало распахнувший перед ним дверь.
8
Когда дверь за Младшим закрылась, кровь постепенно стала возвращаться к лицам Кирпича и Ноля, они замахали дубинками, громко закричали и построили всех камерников в длинную изгибающуюся цепочку.
Кирпич и Ноль шли вдоль цепочки, останавливались возле каждого, и Кирпич задавал строгий вопрос:
– Ты?!
Если спрашиваемый в ответ четко не говорил «нет» и не смотрел оловянным взглядом, то считалось, что он во всем признался, и Ноль предлагал ему отойти в сторонку.
Виновных и невиновных оказалось примерно поровну, поэтому Ноль и Кирпич оказались в некотором замешательстве – достойных много, а количество наказаний ограниченно. Конечно, если хотя бы признавшихся оказалось значительно больше непризнавшихся, тогда можно было бы решить, что понурое большинство – слабовольные обманщики, а стойкое меньшинство – коварные хитрецы, научившиеся всякими приемчиками избегать возмездия, и наказать последних, а так – одно недоумение.
– Ну что, а?
– А что, я не знаю что.
– Может быть, как-нибудь по-другому чего-нибудь?
– Да, ну, а как?
– Ну, там это… э… ну не знаю…
Ответ нашелся быстро и просто в виде растянувшегося на полу Захара, которому под колено дал хулиган Луст.
– А ну хватай труп и пошли!
Захар было захныкал, но Ноль и Кирпич показали ему два огромных красных кулака, и Захар передумал безрезультатно дискуссировать, поднял на плечи равнодушную тяжесть Бешеного и, неуверенно ставя ногу, пошатываясь, пошел к выходу.
– Я же наоборот свидетель.
– Тащи, мерзавец!
9
– Интересно, что сделают Захару?