Он знал. Разумеется знал! О ведьмах Серафим усвоил всё – возможно, больше Шпренгера и Инститориса1, привыкших к рутинным расправам. Бюрократы и палачи в рясах – кто из них, тогдашних, держал пост перед каждым Делом Веры, кто боялся ошибиться, погубить чистую душу?! Кто, наконец, стоял ежедневно между молотом и наковальней, темными силами Ночи и машиной Государства, отравленного атеизмом?! Что ж, в жестокий век Господь отбирает лучших – мучеников и воинов. Неважно, кем ты был раньше, неважно, кому и чему служил – истина приходит к каждому в свой срок. Счастлив тот, кто сумеет понять Его знаки и как мытарь Левий Матвей бросит наземь грешные деньги, чтобы идти отныне верным путем! Великая честь и великое испытание!
Сейчас их было четверо – вместе с Серафимом. Брат Михаил, лишенный слуха и речи, искушен в рукопашном бою, Симеон и Захария метко стреляют, но их навык пока не нужен.
Для ведьмы пуля не годится.
Глупые люди с ружьем смешали сегодня все планы, но разве смогут они остановить воинов Братства?! Разве смогут букашки остановить орудие Всевышнего, направленное, как молния, Его рукой?!!
Молитва прочтена, разум светел и ясен. Пора начинать…
Мотоцикл на подъеме гудит надсадно, горная дорога петляет меж кедрами, жмется к обрыву, над ревущей внизу Хотунью. Не дорога, тропа – других здесь нет. Можно пешком чапать, можно на вертолете, а Глеб предпочитал старенький «Иж-Юпитер», лохматого года выпуска, переименованный, как положено, в «Харлей-Дэвидсон». Шутки оставьте при себе – на здешних козьих тропах ветеран мотопрома вел себя достойно, а особых скоростей тут не требуется. Полтора метра вширь, хруст щебня под колесами и неясная, самоубийственная тяга сорваться через край – красиво, как в кино. Говорят, со многими такое бывает. Очень даже разумные люди начинают в здешних местах чудаковать, видят и слышат вещи, недоступные окружающим, а то и творят всякую чушь. Лезут голышом покорять скальные стены в муаровых базальтовых разводах, обнимаются с вековыми кедрами, духов вызывать пытаются. Айланы на приезжих озорников глядят снисходительно, а местные русские (к коим Глеб теперь и себя относил) странностям не подвержены вовсе – бытовыми вопросами заняты, вроде пропитания и обогрева. Сплошные проблемы местным от этих туристов!