Все это понятно. С людьми в принципе сложно дело иметь. Даже и чай подать можно не так, как нравится высокому гостю.
Не хочу ни в коем случае принизить эти благородные занятия – дело нужное, полезное. Мне повезло узнать людей этих профессий, чьи «руки» вообще бесценны, а сердца почему-то по-прежнему добры.
Но сейчас я поведаю вам о том, почему один настоящий врач всегда узнает другого только по глазам и выражению в них: «Трынде-ец… ну ничего-ничего… набрасывай, жизнь-паскуда, еще, мне скучно!».
Доктор учится шесть лет. Потом еще два. Потом допы – дополнительное постдипломное, новые сертификаты. Ты же должен шарить в смежных областях? Не будешь же, как лох серебристый, сидеть только в неврологии, эндокринке, терапии?
И как-то копятся: УЗ-диагностика, реабилитация, физиолечение, у кого что, одним словом… переаттестация каждые пять лет.
Так вот, лежу я, смотрю в штору и думаю.
Путем очень грубых и крайне приблизительных расчетов в уме я вышла на такую картину.
Сидит доктор, к нему на прием приходит человек.
Что делает врач? Или нет, чтобы тут придирок не было – что делаю конкретно я?
Опрос: от младых ногтей анамнез жизни, всю родословную на предмет рисков наследственных заболеваний, все жалобы, начиная от зуда в мизинце тридцать лет подряд, мы плавно добираемся до того, что вот аккурат вчера у него, к примеру, выпали поля зрения. К слову, пациент зачастую в принципе не в силах вычленить основную проблему. Он явится на прием с «дискомфортом в пояснице по утрам», а в итоге оказывается, что сердце у него с близкого расстояния глядит в инфаркт. Это, кстати, семьдесят процентов случаев. Они носятся с «щелкающим» коленом, намазывая тело лошадиной мазью и змеиным ядом, а вот давление под 240/130 не беспокоит ни разу – «не чувствую же». А сустав щелкает, черт.
Так вот, ты сидишь и в отведенный срок в двенадцать минут собираешь анамнез, жалобы, стараясь вырулить из разговоров, типа: «А я вас тут жду семь часов, потому что пришел сюда в пять утра», «А у соседа моего собака издохла вчера. Сначала орала, потом судорогой свело всю, и пена из пасти. Чё б это могло быть?», «Пенсию не дают, вот вы тут сидите и горя не знаете», «Все плохо. Всё». И ты пробиваешься сквозь лирику и поэму, добираешься до сути.
Дальше сколько времени осталось? А сколько бы осталось у вас? У вас бы, родные, утро мягко перешло в день, а день сменился тусклой северной ночью, и на небо вышли бы наши скучные три с половиной звезды. Гарантирую.