Всё идёт по плану. Арчи, Ксения, Даша, кажется, все уже здесь. В мае и июне девочки посещали французскую школу. Семь утра. Лиза натянула спортивный костюм, собрала резинкой волосы и по длинному коридору проследовала в ванную для прислуги. Арчи в кухне не заметила. Он привстал, отложил газету и выглянул в коридор. Невысокий, коренастый англичанин постучал по столешнице.
– Так-так…
– Не «так-так». Новенькая.
– А где Мари? – Он злился, жена принимала самостоятельные решения.
– Дорогой, не всё равно? Какая Мари? Не знаю никакую Мари. Сбежала, испарилась, замёрзла. Всю зиму ныла – холодно. Намотала света. Пусть греется у других дураков, с меня хватит!
– А это кто?
– Увидишь. Я в Ниццу кое-что по мелочи, договорилась с антикваром.
– Доброе утро, – в проходе стояло совершенство и улыбалось, – с приездом!
Арчи перевёл взгляд на жену.
– Ты не находишь её слишком… – вместо «здравствуй».
Таня хлопнула мужа по спине.
– Знакомьтесь. Мсье Арчи. Лиза. Так, я побежала. Завтрак сделает Лиза.
Лиза протянула руку. Неожиданно пришлось пожать. Уверенная, подумал Арчи. У Тани глаз нет? Это домработница?
– Иди, переодевайся и бегом на кухню, – Татьяна махнула Лизе ручкой.
– Только не начинай, – слова опаздывали, лицо говорило, – домработницы сведут меня с ума! Где сахар? Машка весь съела, что ли? – Из шкафов летели банки, коробки, наконец, сахар нашёлся.
Арчи молча наблюдал.
– Особенно ленивые эстонки, – Таня пила кофе на ходу. – Старые дрыги, их матери, всё ещё вспоминают Советский Союз, какие мы были короли. Представляешь эстонцев-королей? Сейчас бегут в Европу, ой-ёй-ёй, мы вынуждены прислуживать. Мари обозвала меня стервой, так и сказала. Это в благодарность за всё, что я сделала!
– Ты уверена, что она умеет работать? Она тощая, как винт.
Лиза убила Арчи. В женщинах он хорошо разбирался. Вот это штучка! Слова понравились Тане. Тощая, как винт. А что слова, они лишь оборона… Таня тоже не дура, заметила, как блестят грани. Муж бросил, подумала она. В Италию бы ей, там спрос. Не понимает выгоды. Хоть одно радует – кривые ноги.
Милые женщины, никогда не поймёшь, что прячется за улыбками и «здрасте».
Лиза вернулась, включила чайник, сыпанула овсянки, залила молоком. Арчи, делая вид, что читает газету, пожирал глазами «тощую фигуру». Три раза один и тот же абзац, мысли путались.