ГОЛОС: Добрый человек, выйдите к нам – поговорим!
Приблуда сплевывает на пол и вытрушивает люльку, насыпает в нее табака и прикуривает огнивом.
ПРИБЛУДА (запевая): Ой идет богач, ой идет дукач, насмехается…
ГОЛОС: Добрый человек!
ПРИБЛУДА: Молчи, короста! Дай я песню допою…
За окнами слышится какая-то суета, затем вновь тот же женский голос.
ГОЛОС: Я с вами запою, хотите?
ПРИБЛУДА (сквозь зубы): А чтоб ты сдохла! (поет) Ой за що, за що, вража голота напивается?…
Женский голос вдруг присоединяется к его, и они допевают куплет вместе.
ПРИБЛУДА (сквозь зубы): Тьху, баба дурная, перепаскудила!..
Он тяжело встает, бросает люльку на стол и берет с прилавка нагайку, идет к двери.
НАТ. ШИНОК СУМЕРКИ
Приблуда выходит из шинка с нагайкой. Он видит ватагу казаков, окружившую полукругом шинок, некоторые с обнаженными саблями, но большинство с мушкетами и пистолями, целится в него. За возами стоит горстка посполитых, среди которых – шинкарка и сварливая крестьянка с мужем. Впереди же всех, почти в центре двора, стоит не слишком высокая худенькая молодица. Одета она дорого, но сдержанно – воловьи чеботы, черная юбка с красным оборком, запаска с черной вышивкой, корсетка черная с красной каймой, сорочка с аккуратными узорами на рукавах, бирюзовые бусы на шее. Лицо у молодицы очень юное и по-девичьи красивое, лишь при этом болезненно бледное. А вокруг белого очипка обмотан и несколько щегольски закинут назад необычный черно-белый клетчатый платок.
ПРИБЛУДА: Ты чего же мешаешься, вражья паскуда? Чего? Не видишь, я пьянствую тут и пою?
МОЛОДИЦА (примирительно выставляя руки): Добрый человек…
ПРИБЛОДА: Какой я тебе, Христа душу твою йоб, добрый человек? Ты чего же, вылезла, сучья дочка? Чего? Или ты думаешь, шо если перед сотником или полковником своим ноги раздвинула, так уже и атаманша? Ты чего, же чертова сука? Чего? Куда б ты мешалася, мать твою йоб! Тебе полковнику твоему лейстровому ноги омывать… которые и в шаровары не влезают вместе с пузом. А ты в шинок метешься среди ночи и красуешься со лицарством своим? Вот я тебя, паскуду, научу смирению!..
Во время этой пьяной тирады очень гневаются казаки – некоторые из них подходят ближе или угрожающе поднимают мушкеты, но молодица реагирует иначе. Сначала она пытается сдержать улыбку, потом улыбается, а потом заливается беззвучным смехом, прикрыв губы рукой, в припадке этого смеха она, едва совладав с собой, машет казакам, и они отходят назад, опускают мушкеты. Приблуда же только в конце речи замечает произведенный эффект.