Друг мой – а было ему в ту пору четырнадцать лет, любил свою бабушку, а она его, потому что больше было любить некого – взрослые почти не обращали на бабушку никакого внимания.
Практически она им мешала.
Бабушка рассказывала моему другу разные истории из старой жизни и никогда не вмешивалась в его жизнь. Ни советами, ни нотациями.
Может, она только этим и жила – общением с моим другом, а ее внуком.
Потому что в остальном она была приживалкой. Ну не выбрасывать же ее на улицу – все же она жила в семье дочери!
Муж дочери, он же отец моего друга, конечно, скрипел зубами, иногда взрывался, но терпел.
Бабушка, конечно, понимала это, и иногда виновато говорила моему другу – а ему, напомню, в то время было четырнадцать лет.
– Ну, уж потерпите, помру я скоро!
– Я тебе помру! – бодро отвечал мой друг, которому, как любому подростку, слово смерть было понятием с другой планеты!
И вот бабушка начала умирать. Как-то утром, уже много дней из-за болезненной слабости, не вставая с постели, она вдруг объявила:
– Ну, вот и смерть моя пришла!
И жуткая тоска была в ее выцветших от жизни глазах.
– Что ты, мама! Ты еще нас переживешь!
Отец, как всегда, поскрипел зубами и ничего не сказал. Врать, наверное, не хотел.
– Сядьте, пожалуйста, рядом со мной, – попросила бабушка, я что-то сказать вам хочу!
– Где клад зарыт! – сыронизировал отец.
Мать зыркнула на него глазами.
– Нету клада, зятек! – виновато прошептала бабушка.
– Я хочу вам сказать, как – бы я хотела быть похоронена…
– И слушать не хочу! – вскричала мать, – Живи себе, никому не мешаешь!
Отец пожал плечами и тоже же ушел.
Остался один мой друг. Расстроенный и не понимающий что происходит.
Бабушка заплакала и протянула ему руку.
– Ну, хоть ты подойди! Я умираю. Не бойся, старые люди чувствуют, что умирают!
Но я очень хочу, чтобы похоронили меня так, как я бы хотела. Послушай меня, пожалуйста. Потом маме расскажешь!
Но друг мой, испуганный всем происходящим, и желающий скорее куда-нибудь убежать от этого ужаса, закричал так же, как его мать:
– Ты еще нас переживешь! Слушать даже не хочу. Живи себе! Завтра давай в парк на прогулку пойдем – уж совсем нелепо выпалил он.
И, конечно, ушел.
Ночью бабушка умерла. Все спали. Она умерла одна в своей кладовке. Как и жила.
При ней нашли листок из школьной тетради, исписанный крупным, корявым подчерком. Тубочка с тетрадками и ручками внука стояла рядом с ее кроватью. Здесь они с моим другом учили уроки.