– Земля остыла, халтурите? Кто устал – тот может сам прыгать в канаву! – засмеялся голос, – быстро за работу или сейчас доложу главе!
Свет погас, дверь закрылась и заключенные, изнемогая от боли продолжали своё дело.
– Как всё предсказуемо, – усмехнулся Брен.
Долгое шуршание наверху не заставило заключенных остановиться, такое было и раньше, когда в темноте слуги Гейнца не могли с первого раза закрыть «Сугроб», но опять свет белого неба озарил лица. Заключенные толкали бревно еще усерднее, чтобы надзиратель увидел, что ситуация изменилась. Они боялись его разозлить, и последствий, которые он мог им причинить.
– Мадан! – выкрикнул женский голос сверху.
«Сугроб» остановился. Все без исключения смотрели вверх, на силуэт намного тоньше прежнего. Повисла кромешная тишина.
– Мадан, – повторил голос.
Мадан был растерян, он стрелял взглядом то на Брена, то на силуэт сверху, то на Флина и опять на силуэт.
– Мадан Белус, на выход! – нервный голос с явным недовольством закричал.
Мадан что было сил побежал к выходу под ничего не понимающие взгляды товарищей по несчастью. Страх и любопытство боролись в нём в эти несколько секунд. Он выбежал наверх, и дверь захлопнулась.
Оглядевшись вокруг, он заметил того самого, полного мужчину, который приходил к ним на протяжении долгого времени, поднимая их на работу и которого они ждали, чтобы отдохнуть. Мужчина сидел с закрытыми глазами, и замерзшая струя крови виднелась на щеке. Рядом лежал окровавленный камень, который постепенно заметало снегом.
– Амалия? – не верил своему счастью Мадан
– Привет, братик, у нас нет времени на разговор, нужно уходить отсюда, – с дрожью в голосе произнесла Амалия, хватая Мадана за руку и таща за собой.