– Значит, вы спасли мою маленькую Теру? Думаю, это Коди на неё набросился. Подонок! Он ещё пожалеет, что отважился на это!
У Оливера от изумления глаза на лоб полезли. Никогда ещё женщина не разговаривала с ним вот так. Не смотрела прямо, голос не звенел искренней смелостью, поза не выражала уверенность и силу духа.
Кто она?
– Стоп, – нахмурился он и, стряхивая наваждение, помотал головой. – Так та мелкая преступница – твоя подруга? Ты тоже воровка?
– А ты убийца полицейского, – рассмеялась она и неожиданно обняла его. – Отличная пара!
– Держи руки при себе, – отстранился Оливер. – У меня больше нечего брать. Твоя Тера постаралась.
– А это? – «Жена» с улыбкой показала ему пистолет. И как только умудрилась вытащить так, что он и не заметил?! – Должно быть, это улика, муженёк?
– Ты и сама знаешь, что брак такой же настоящий, как и священник, – отбирая оружие, недовольно проворчал он.
– А кто нам мешает сделать вид, что это всё реальность? – прошептала она, и Оливер мгновенно утонул в зелёных, как весенняя листва, глазах.
Девушка вновь обвила его шею тонкими руками и прижалась к его губам своими, мягкими и нежными.
– Это тебе за Теру. – Взяла его руку и положила ладонь на свою грудь. Оливер ощутил, как быстро и сильно бьётся сердце девушки. – А это за меня.
И в этот миг что-то внутри него щёлкнуло. Внезапно стало не так важно поймать графа именно этой ночью. Он сделает это, обязательно сделает! Но чуть позже. А сейчас…
Ритан приник к сладким устам своей ненастоящей жены и поразился, каким мучительно-медовым может быть обычный поцелуй. Как заходится сердце в отчаянном беге, как стремительно растекается лава по венам, затуманивая разум, останавливая время.
Они целовались в церкви. Не переставали это делать и в вызванной повозке, пока извозчик насвистывал какую-то фривольную песенку. Оливер погрузился в неведомую до этого дня внезапную, сногсшибательную страсть и, забыв обо всём мире, внёс едва знакомую девушку в свой дом.
Такой дикой обжигающей ночи у строгого и принципиального следователя не было никогда. Ни разу он не давал себе право потерять голову и поставить удовольствие превыше работы, но сейчас всё происходило впервые. И не только у него. Девушка под ним дрожала и стонала, лицо её искажалось то от боли, то от наслаждения, и это уносило последние остатки самообладания.