По пандусу крыльца приёмного отделения закатывали каталку со свежим прибывшим – женщину, так как под простынёй топорщилась грудь, только лица было не разобрать, уж очень оно напоминало кровавое месиво. Набрось на лицо край простыни, и тело сошло бы за труп – в таком случае его переправляли бы в морг, расположенный отдалённо в одноэтажной постройке, но эту женщину везли не туда, а внутрь оживлённого корпуса, прямо в сердце стационара.
– Здорово, Олесюндр! – Водитель скорой чуть не оглушил, проорав Олесе прямо в ухо. Девушка притормозила перед входом, развернулась к нему. – Загорелая ты какая-то… В отпуске что ль была?
– Ага! – Этим кратким «ага» она скорее отмахнулась при болезненном упоминании о скоротечном отпуске, но принялась разглагольствовать на ту же тему: – Были бы наши отпуска месяца по три, как ты считаешь? А то получается: хорошего понемногу?
Подмигнув однобокой улыбкой, водитель выразил ей сочувствие:
– Неохота наверно работать?
– А тебе что, охота?! – В диалог грубо внедрилась фельдшер со скорой. Вид у неё был уставший, лицо недовольное. – Залезай, поехали! Хватит лясы точить!
Скорая тронулась – красная полоса прокатилась по кругу, как на цирковой арене, разворачиваясь вокруг газонного островка с пестрящей клумбой по центру – в тот момент Олесю уже затягивало в корпус вместе с попутными посетителями через беспрерывно открывающиеся стеклянные двери.
Коллеги встретили её с энтузиазмом – работа была приостановлена и не возобновлялась, пока у медиков не закончились те же вопросы по поводу происхождения её бронзового загара. Никто не верил, что получен он был не на морском побережье, а в родовом гнезде на садово-огородной плантации. Пришлось усмирять разыгравшееся воображение коллектива по поводу поездки на золотые пески с несуществующим кавалером, потому как средства ей этого не позволяли, да и спонсировать было некому.
Олеся отправилась в служебное помещение переодеваться в отглаженный и аккуратно сложенный брючный костюм, переобуваться в мягкие, рассчитанные на долгую смену мокасины. Перед этим она оттёрла влажной салфеткой грязные брызги на щиколотках и кроссовках – аккуратность была ей привита с детства.
Рабочий день как всегда начался с беготни по всему корпусу. В отделении травматологии, где она работала седьмой год, начиная с две тысячи одиннадцатого, недавно затеяли плановый ремонт и часть палат раскидали по разным этажам: по две, по три… Даже в отделении гинекологии самую крайнюю по коридору палату заселили побитыми травмированными мужиками, в которую медсёстрам так же приходилось таскать пешком по лестнице врачебные назначения. Постояльцы этой обособленной палаты обрадовались приходу новенькой – хорошенькой, белокурой, с чувством юмора, быстро поставившей всех на место и сразу завоевавшей авторитет. В ход пошли комплименты – Олеся отвечала ни них достойно: в комплиментах она купалась, работая здесь, не терялась и не краснела. Нигде, как в больнице, особенно в палатах, где обитает мужская публика, не получишь столь эффективного роста самооценки.