* * *
С утра Гийом всегда был настроен на основательное знакомство с Бельгией. К обеду его энтузиазм немного утихал, а после обеда он едва заставлял себя передвигаться. Поэтому подъем был бесчеловечно назначен на шесть утра – поезд на Турне отбывал без пятнадцати восемь. Расчет был таким, что мы успеем осмотреть хотя бы кафедральный собор до того, как Гийома накроет волна послеобеденной лени. А уж в музей гобеленов я, так и быть, пойду одна.
Но мы не сели на первый поезд. Не сели и на второй. Мы были заняты. И пусть шесть утра не самое подходящее время для постельных сцен, медлить дольше было нельзя: практика показала, что к вечеру мы слишком устаем, и если не перенести секс на утренние часы, то велика вероятность обходиться поцелуями до отъезда. И что еще страшнее, оставшиеся десятилетия я рискую прожить с подозрением, что мужчины спят со мной только потому, что я интересный собеседник.
Мы уписывали устриц во фритерии брюссельского пригорода Андерлект, когда мой телефон заерзал на столе от входящего вызова. Я едва успела зажать его в руке: экран взрывался сердечками и фейерверками, а внизу пульсировало «Маартен Уэнс».
– Привет, дорогая! Я вернулся!
– Привет, – радостно воскликнула я.
– Прости, что так глупо получилось с этой командировкой, я постараюсь загладить вину.
– Ничего, мне было чем заняться. – Я подмигнула Гийому, который выжидающе смотрел на меня.
– Где ты сейчас? Может, я подъеду?
– Э-э-э… я ем устриц. То есть уже почти доела. То есть уже почти сплю. Давай все-таки завтра.
– Ну-у, если хочешь, давай завтра. Но я бы с удовольствием приехал и на ночь глядя. – Тон его голоса многообещающе потеплел.
– Не сомневаюсь. Но у меня уже ночь. Давай все-таки завтра. Только у меня в пять вечера самолет.
– О’кей. Приеду в Брюссель рано утром.
– Давай в одиннадцать на Гран-Плас? – предложила я, подсчитав, что мне понадобится примерно час, чтобы привести себя в порядок после отъезда Гийома – сделать компресс из спитого чая на заплаканные глаза, помыть и уложить волосы, выбрать наряд, накраситься, привнеся в легкий утренний макияж драматические оттенки соблазнения.
– Отлично, до встречи, – отрапортовал Маартен. – И… я очень рад, что мы увидимся.
Я положила телефон на клетчатую скатерть, медля поднимать глаза. Пальцы мелкими движениями пристраивали пластиковый корпус между двумя красными клетками на скатерти. Щеки горели, на висках от возбуждения бились венки. Я чувствовала, как вопросительный взгляд скользит по моим волосам. Я посмотрела на Гийома с выражением фальшивого энтузиазма: