– билась в истерическом припадке только что познакомившаяся с Распутиным женщина.
«Долго выдержать его взгляд невозможно. Что-то тяжелое в нем есть, как будто материальное давление вы чувствуете, хотя глаза его часто светятся добротой, всегда с долей лукавства, и в них много мягкости. Но какими жестокими они могут быть иногда и как страшны в гневе»>221.
«Взгляд его, – отмечал Ф. Юсупов, – был острый, тяжелый и проницательный. В нем действительно чувствовалась скрытая нечеловеческая сила»>222.
В то же время сохранились прямо противоположные по смыслу описания распутинского взгляда. Так, если верить свидетельству И. Ф. Манасевича-Мануйлова, Распутин «смотрит как-то вбок, не переносит пристального взгляда»>223. «Я тщательно искал того особого загадочного блеска, который многие приписывали его глазам; ничего не нашел, – вспоминал другой газетный автор, Л. Львов. – В глазах светилась хитрость да сметливость крепкого мужичка, отлично ориентировавшегося в своем положении, отлично раскусившего любопытство „бар“ к простоте»>224. «Отталкивающее впечатление произвели на меня его плутовские глаза, все время бегавшие и не смотревшие прямо в лицо»>225, – отметил в мемуарах и бывший дворцовый комендант В. Н. Воейков.
Кожа лица Распутина – темная, морщинистая, с крупными складками, какие «мы видим на всех пожилых крестьянских лицах»>226.
Голос – высокий, но глухой. Речь протяжная, певучая – «не то монастырского служки, не то начетчика-сектанта»>227. Говорил, налегая на «о»>228 и «склоняя голову несколько набок, как это делают священники во время исповеди»>229.
Руки длинные, узловатые, «со вздувшимися жилами»>230, «указательный палец длинный, почти до неприличия»>231. «У него грязные руки, ногти с трауром»>232; «во время еды остатки пищи очень часто застревали в его бороде», хотя, впрочем, «он был довольно чистоплотным и часто купался»>233.
«Интересно было наблюдать, – пишет Матрена Распутина, – как он (Распутин. – А. К., Д. К.) подходил к зеркалу, думая, что его не видят. Сначала как будто с опаской (что-то ему покажут?), потом с недовольством (зачем показывают такое?), потом с умиротворением (что есть, то есть)»>234. Какая сложная гамма чувств, явно несвойственная обычному крестьянину: тут и желание выглядеть привлекательным для окружающих (отсюда и опасение, достаточно ли я привлекателен сегодня), и кокетливое недовольство своей внешностью (так характерное для истероидного характера), и одновременно самолюбование («а все-таки я не так уж и плох!»).