– А Мина? – спросила Тася, зарываясь носом в плечо мужа, вдыхая его запах.
– Попрощались и все, – мужчина обнял жену и улыбнулся. – А этот, он кто?
– Никто, – покачала головой Таина. – Попросил помочь, по старой памяти… Так же, как ты Мину.
Вы замечали, что если ляпать все краски в одну кучу на белый лист, получается грязный черный цвет?
А если каждую краску оставить с ее девственным оттенком, а потом начать быстро вращать по кругу, то получается белый цвет счастья?
Когда у прежде много лет бездетной пары рождаются дети (тем более, сразу трое), это полная перемена режима, ритма, настроя. Но краски радуги остаются, меняется настрой:
красный – хотелось бы сказать алые губки малышей – тройняшек, но, к сожалению, скорее, диатез на пухлых щечках;
оранжевый – цвет волосиков на макушке единственной девочки в родившейся троице (оказывается, имелся у Кира в роду рыжий прапрадед);
желтый – мальчишки, в отличие от сестры получились природными блондинами;
зеленый – ветрянка, и еще кто бы мог подумать, что принесет ее папа, переносящий инфекцию хуже всех;
голубой – цвет самых дорогих глаз не свете;
синий – Тасина любимая кофточка, которую тройняшки обляпали непонятно почему жирными ладошками;
фиолетовый – цвет не проходящих синяков на детских коленках.
Все цвета сменяли друг друга с лихорадочной быстротой, Тася едва успевала замечать перемены, а Кирилл – так тот вообще не замечал. Белый спектр заполнил всю жизнь…