– А всё же, как ты перевезла сюда почти три тысячи человек? Орсег сказал, они жили на острове в южном полушарии, это же тысячи и тысячи вёрст.
– Перевезли чуть больше двух с половиной тысяч, это уж прибавились за пять лет, – сказала Аяя.
– Ну пусть так. Всё же, как?
Аяя вздохнула, поднимаясь из-за стола, ибо стол мне тоже сделали, а были мы в моём новом доме, где я должен был ночевать только во вторую ночь. Вчера мы ужинали у неё в дому, сей день она пришла ко мне.
– Не расспрашивай меня о том, Викол, это… не надо этого знать никому.
Это было странно, до сих пор Аяя была всегда очень открыта и откровенна. Я не стал настаивать.
А наутро наше поселение пополнилось Дамэ, его, как и меня принёс сюда Орсег. Аяя обрадовано обняла его, смеясь, и хлопая по плечам, спросила, где же Рыба. Но он ответил только, что Ван попросил её остаться с ним.
– Вон, как… И… Как… как… он? Как он сам? – спросила Аяя, грустнея и отворачиваясь, чтобы мы не видели её лица.
– Что спрашивать, как? – немного нахмурился Дамэ. – Кажется, ничего неожиданного не может быть в том, как он. Ты… Пусть он виноват, но разве надо было так-от?
– Не надо… и сомнений нет, что не надо… – нахмурилась Аяя, бледнея. – Но… я… всё отняли у меня, я готова была пожертвовать свободой ради того, что… что у нас с Ваном было. Но… он решил иначе, за нас обоих…
Она вздохнула, словно превозмогая слезы, мне еще предстоит привыкнуть понимать ее.
– Не надо, Дамэ… не надо заставлять меня объясняться, я не смогу объяснить, чтобы вы могли уразуметь. Вам никогда этого не понять. Не понять никому, кроме женщины, у которой отняли дитя… и человека, которого обманули во всём… потому я не могла оставаться дале, а Ван… не отпускал. Вот и… рассердилась я.
– «Рассердилась»… Сатана только и ждёт, когда мы не владеем собой, чтобы подвернуться. Как ты не понимаешь?! Уж ты-то, кажется, должна уже понимать!
– Понимаю я… но…
– «Но»! «Но»! Ты слышишь, Викол, «Но»! – я впервые видел Дамэ таким возбуждённым и рассерженным, и впервые слышал, чтобы он так говорил, с кем бы то ни было, тем паче с Аяей. – Боги… Аяя, зачем ты распахиваешься? Раскрываешься Ему? Он вползёт так, что ты не заметишь, пока уже ничего не сможешь изменить. Подумай, прежде чем снова звать Его.
– Хорошо, Дамэ… я и сама думала, но… Он является Сам, когда Ему вздумается.