Проснулся, и так мне увидеть её захотелось! Одним глазком хоть. Михалыч с нашей бригады говорил, что в подвале горсовета её покамест спрятали, партия пока не скажет, делать-то с ней чего. А я с детства знал, что за подвалы-то эти – туннели тайные подземные там проходят, от всех богатых домов друг к дружке, к церквям, к Ангаре. Местами такие широкие, что две подводы разъехаться могут. Дядька мой контрабандистов там ловил, а в гражданскую мы пацанами тайком припасы по ним красногвардейцам таскали, когда те Белый Дом от юнкеров обороняли. Так вот, дай, думаю, попробую пробраться к ней.
От берега до горсовета я ход, как свои пять пальцев, знаю, прошёл быстро. А дальше свезло мне просто, дверь в коридоры под зданием открыта оказалась. А охрану, видать, выше поставили. Поблуждал я там немножко и нашёл её. Склад там какой-то значился что ли – тюки, ящики… Вот на двух таких ящиках гроб и стоял. Его, понятно, брезентом прикрыли, но я ж не лыком шит – догадался, что это такое.
Она там лежала, как спала. Лампа ещё на потолке качалась от сквозняка – туда-сюда, туда-сюда, так лицо её совсем живым казалось. Того и гляди, глаза откроет. И я тогда подумал, что ну а вдруг не мёртвая она на самом то деле-то, а? Вдруг у неё сон этот, как его… линтагерический? Сдвинул крышку, за руку её взял – нет, холодная. Только ресницы будто дрогнули. Ну лампа ж там над ней, говорю ж. А потом поцеловал её. Не смотрите на меня так, я так-то живых девок люблю, просто она… ну… как живая и была. И красивущая такая!