Как и ожидалось, изжога долго не заставила себя ждать. И вообще, после такого позднего ужина весь организм страшно мутило. Костя сменился ранним утром. Пришел домой в особняк на Самотёке. На кухне горел свет. Мать сидела на табуретке, плечи и голова лежали на столе. Костя понял, что у неё нет сил подняться. Он нагнулся к ней. Мать молча обхватила его за шею своими тонкими зелеными руками. Костя спиной почувствовал, что пальцы кистей сомкнулись в замок, и потянул назад. Он выпрямлялся и тащил за собой легкое тело матери. Она встала на ноги, держась обеими руками за сына. Вместе они дошли до кровати. Присели. Ложиться не хотелось. Она и так все время лежала. Стоять она не могла. Решила как можно дольше посидеть. А когда силы кончатся, то уже снова лечь. Костя всё это понял, встал и, молча, пошёл к себе спать.
Его силы тоже были на исходе. Их место теперь занимала изжога. Отчаяние из-за матери. И вот, надо ж тебе, еще этот жуткий вопрос от его нового знакомого: «Стучать или не стучать?» Костя лёг, но уснуть не смог. То ли боль от изжоги, то ли боль от нерешенного вопроса не давали ему заснуть. Голова шумела, мышцы изнывали. Усталость боролась с тревогой. Раздражение нарастало. Либо я сейчас сойду с ума, либо…
– Либо помолись, – Костя услышал в голове спокойную мысль. Взглядом нашёл маленькую репродукцию картины Иванова «Явление Христа народу». Году в 1989-90м, еще в школе, мать заставила купить в Третьякове. Они только что появились. Восстановил в темноте сюжет. Почувствовал тепло Иордана и стал вспоминать текст «Отче наш». Глаза заволакивались мутной пеленой и сознание стало проваливаться в глубокую яму.
Там, в яме, на берегу Иордана сидели четверо. Трое взрослых мужчин и один юноша. Вдалеке стояли верблюды, слышались ещё голоса. Здесь, у поворота реки под деревом, рассветало тихое палестинское утро. Один из мужей повернулся, прищурился и, как-будто в тумане, разглядел подходящего к ним человека.
– Чего опечалился, странник? – Алишас отвернулся от Кости, и вопрос повис в воздухе ни к кому не обращенный.
– Знаем чего. Ему мытарь предлагает предательство совершить. Запугивает угрозами. А он растерялся – нежная душа, – ответил за странника Виледат.
– За мать он переживает сильно. Вот и ослабела душа. Опоры ищет. А того не знает, что сама себе и есть лучшая опора, – В сторону размышлял третий старец Джафар, – Наш то малой здесь? Валуй, где ты? Покажи куда присесть пришлой душе. И принеси воды, малыш.