К морю синему он подходит.
Легкий бриз теребит волну.
Словно песню свою заводит,
Чуть под вечер качнув струну.
Тает солнце под небесами,
Белый свет унося с собой.
И под алыми парусами
Чья-то лодка спешит домой.
Стал он звать золотую рыбку.
Волны шепчут ему слегка.
Словно прячут свою улыбку
От забавного рыбака.
Словно дразнит морская сила,
Заставляя светиться ярче.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Отвечает старик с поклоном:
«Смилуйся, государыня рыбка, —
И несут колокольным звоном
Волны просьбу его. – Тут ошибка
Эта малая вдруг объявилась.
Не дает старику мне покоя.
Так старуха моя разбранилась,
Хочет баба корыто другое,
Наше, знаешь, совсем прохудилось».
«Не печалься, ступай себе с богом, —
Отвечает ему она. —
Возле хижины, у порога,
Там, где часто сидит жена,
Ты отыщешь свое корыто.
Там на камне лежит оно.
Только пылью слегка покрыто,
Уж тебя заждалось давно».
Тихим словом завороженный
Снова к дому идет рыбак.
Ему чудится ковш бездонный.
Да и как же возможно так,
Что еще не назвав и слово,
Уж готов для него ответ?
Может, правда со дна морского
Видно лучше весь белый свет?
Вечер тихую гавань прячет
От серьезных дневных забот.
Да и может ли быть иначе?
Каждой пристани свой черед.
Уже смотрит ночная птица,
Шорох слышится под скалой.
И холодные небылицы
Уж витают над головой.
К дому тихо старик подходит.
На пороге сидит жена
И с корыта все глаз не сводит,
Видно, сильно удивлена.
Тусклый свет по крыльцу стекает,
Стихли звуки, молчат слова.
И, считая шаги, вступает
Ночь в земные свои права.
Две минуты она молчала —
Миг загадочной тишины.
Лишь слегка головой качала
И смотрела все вдоль стены.
Но, едва утоливши жажду,
Время тихой воды прошло.
Как кончается все однажды.
И поехало, и пошло:
«Простофиля ты, дурачина, —
Как заладила, просто ах! —
Есть хотя бы одна причина,
Чтоб тебя называть не так?
За корытом ходил он, дабы