– Артур, уйди.
Ничуть не обидевшись, толстяк поступил в распоряжение Лирбены. Он бегом кидался выполнять её поручения и вдруг падал на ровном месте, ронял посуду, а потом шарил в траве, отыскивая ложку, но не находил, проливал воду мимо котла в костёр, сам удивляясь своей неловкости и вызывая тихий смех Лирбены и ехидные ухмылки Баюра. Тогда он отошёл в сторону и, насупившись, занялся починкой собственного рюкзака. Как только энтузиазм рьяного помощника перестал фонтанировать, всё как-то само собой наладилось.
Скоро над поляной поплыл аппетитный аромат, приправленный дымком, а на тропе показались остальные члены экспедиции с носилками. Бартоломео бросился помогать разгружать ящики, но Баюр, подойдя к упакованному оборудованию, отстранил его:
– Сегодня не твой день, Артур.
Пришлось незадачливому толстяку отойти в сторонку и безропотно наблюдать, как его коллеги быстро и слаженно вскрывают коробки, извлекают из их недр ценные приборы и тут же уносят в приспособленную для них рабочую палатку, как монтируют разобранные конструкции и сразу устанавливают на подготовленную площадку, укрепляют опоры. Некоторые ящики уносили в палатку нераспакованными. А пока примеривались к самому большому, прикидывая, как за него ухватиться да сколько рук понадобится, Тед широким жестом отодвинул товарищей, без видимых усилий поднял его и понёс.
– О-о-о! Подъёмный кран отдыхает! – свой восторг Бен сопроводил ехидными аплодисментами.
– Подъёмный кран – дорогостоящая и громоздкая штуковина, а наш Тед – бесплатный, – Ре, размахивая руками, как ярмарочный зазывала, гордо демонстрировал тягловую мощь своего друга. – И габариты у него… чуть-чуть поменьше. Никаких хлопот с транспортировкой! Передвигается самоходно!
– «ПК» модифицированный! Рекомендуем: сам мыслит, планирует и осуществляет! Леди и джентльмены, аплодисменты! – рекламировал Кай и первый захлопал в ладоши, подняв руки над головой и показывая пример.
Другие поддержали: «У-у-у!». Тед никак не отреагировал, лишь молча ухмыльнулся. Кай и Ре его не удивили, ему случалось слышать и более заковыристые остроты, нарезаемые неуёмными ядовитыми язычками соратников.
Ужинать расположились вокруг костра и хвалили кулинарные таланты Лирбены, секрет которых крылся в свежем воздухе, усталости и зверском голоде перетрудившихся учёных. Ей было приятно, хотя готовила наспех, не имея опыта полевой кухни, заботясь лишь о съедобности стряпни, главное – побольше, чтобы всем хватило. Бартоломео умудрился опрокинуть миску себе на колени и обжечься. Ему сочувствовали, предлагали помощь (Бен уверял, что сможет отпились дефектную ногу совершенно безболезненно: «даже не дёрнешься», если перед этим кулаком по лбу вбить анастезию), и только Баюр, сидя напротив толстяка, молчал и, прищурившись, наблюдал за ним. Потом внимание развеселившихся людей переключилось на Ковбоя, который зарычал и оскалился, держа лапой недогрызенную кость, хотя никто у него не отнимал. Посыпались шуточки и объедки с «барского стола», последние исчезли в зубастой пасти мгновенно, на лету, а словесные изыски ему были по барабану.