Ведь существует неоспоримое мнение, что если Бог наказывает, то в первую очередь отнимает память и разум.
…Так вот стоит Крымчанка с севера – Гуля Советских, типа сироты российской, коей полны все детдома и приюты нашей необъятной страны. И думает, как бы ей, после того вонючего и душного кошмара в двое суток, не брякнуться со ступеней, как говориться – лицом об…
А в Крыму ночи – не чета северным; черные, опасные…
Вдруг, из-под ног вывернулся армянин, круглолицый такой, на вид неподозрительный…
– Что задумалась, родная? – и руку подает.
– Ну, спасибо, братишка.
Гуля опёрлась на него, и прыгнула на низкий перрон.
– Да-аа.. Ну что, – чуть слышно выдохнула Гуля в блещущий ночными огнями Симферопольский вокзал, – Ну, здравствуй, родной!
– Откуда, красавица? Улыбался армянин.
Девушка не надеялась ни на чью милость; Севастопольцы —
гордый и отважный народ.
Она закинула сумку за плече и тихо, но твердо произнесла:
– Я вернулась домой! Сказав тем всё…
Фары несущейся машины выхватывали из темноты фрагменты скал, мелькавшие на бешеной скорости. Какой армянин- русский не любит быстрой езды? Кусты с пышной и цветущей порослью напоминали каких-то зверей- стражей, открывающих крымские ворота перед Гулей…
Не хватало воздуха, и девушка опустила стекло в дверке. Смешанный поток одуряющих южных запахов наполнил истосковавшуюся душу по ним сладковато-восточным оттенком, смешанным с мокрым от росы асфальтом и остывающей, дышащей в лицо родной землёй…
– Ничего! -шептала девушка с Севера, -в жизни и такое бывает; может, не смогли встретить… Страшно не это, а другое; не могли же все родные разом чужими стать?! Хоть и за двадцать лет! Или это – не так…
Обычно, в машине на ходу девушка частенько засыпала; ей нравилось чувство полета. Закроешь глаза, а тебя несет скорость, время… А ты – стрела! Вот и сейчас, она откинула голову на спинку сиденья и старалась поймать это чувство.
Оно стало наполнять Гулю; тихая радость от встречи с родными просторами, от конца страшной разлуки, разрыва пуповины дочери Севастополя со своим народом, аж в двадцать лет…
Вдруг у сердца жальнуло змеей, отчего противно леденели руки, немели пальцы. Она съёжилась. По привычке с севера поднесла ладони к губам и подышала, отогревая их. И это – в июле- месяце?
– Ничего! Я сейчас -прямиком к бабушкиному дому. Там -тётка, крёстная…