С Машей я понял, что меня не интересуют женские качества в среднем, женщины привлекают меня именно в частностях, очень индивидуально. Меня интересует, например, угол разлета губ во время произношения буквы «р», асимметричность изгиба бровей во время вопроса, расположение мизинца правой руки по отношению к кофейной чашке во время глотка, линия шеи и позвоночника и, конечно, чёлка, чёлка девушки. Я видел тысячи чёлок, а такой, как у Маши, не видел никогда. Как же можно её описать? Не нахожу слов. Вроде чёлка как чёлка, только она мне всю душу выворачивает. Я любил Машу и обожал всем своим сердцем, она была для меня богиней.
17-го мая 1971 года в 7:17 вечера я обнял её и поцеловал прямо в губы. При этом меня охватило неземное блаженство, которое мне раньше и не снилось ни в одном сне. Бывало, что во сне приходила проведать меня медсестра Маруся по прозвищу Огонёк из телесериала «Четыре танкиста и собака» или сама Пола Ракса. В обоих вариантах она приходила без собаки и без танкистов. Но вот так, как с Машей, не было никогда.
И я не нахожу противоречия в том, что в то же самое время были и другие богини, которых я тоже обожал беспредельно. Да, я мучился, но мучения были сладкими. Я прекрасно помню девушек и женщин, которые оставляли меня. А вот тех, которых я оставлял, не помню даже по имени. Вот такая подлая она, душа человеческая.
27-го мая 1971 года с 7:17 вечера я снова общался с Машей ровно 217 минут. Хороший, слаженный разговор получился.
Но с первой его минуты и до последней я твердо знал, что эта дорога точно не приведёт меня к Нобелевской премии.
Многократно анализируя прошлое, я приходил к одному и тому же выводу о том, что надо знать о себе правду, особенно о главных и роковых событиях в жизни.
Я вспомнил о том, например, как в конце десятого класса, прямо во время экзаменов на, извиняюсь за выражение, аттестат зрелости, я пошёл с друзьями на раннюю черешню на Рошу. Мы сознавали все опасности и угрозы этого похода, но всё равно пошли. Уж больно сладкой была та черешня.
Не успел я съесть и дюжину черешен, как слышу лай собаки. Эта собака была мне хорошо знакома, а точнее, её хозяин – маньяк невиданный. Он надрессировал её хватать прямо за то место, что между ногами. За важное место, как вы понимаете.
Услышав лай собаки, мы все бросились убегать, а до забора было метров пятьдесят. Составил я быстренько два уравнения движения – одно для себя, а другое для собаки – и вижу, что мои дела плохи. На моё счастье, система из этих двух уравнений оказалась неопределённой. Не знаю, как и какие уравнения составляла собака, но выбрала она Мишку Вайнштейна как свою жертву.