И увидела она во сне, что идет одна-одинешенька по лесу густому, а дорога какой-то странной ей кажется, как будто камнем выложена, а впереди завал из огромных валунов. Забралась Яна на самый большой камень, перед ней вода заблестела, река бежит, шумит, и русло широкое, а возле завала как под землю уходит, пропадает.
Очень захотелось Яне понять, что же с рекой случилось, почему она под землю ушла. Стоит Яна на валуне, смотрит на воду, и понимает, что ее это река родовая, и в Роду корень финансовых проблем.
– Пришла все-таки, – услышала Яна чей-то голос – позвольте представиться Ворон я, тотем твоего Рода, давно тебя здесь жду. Это финансовый поток Рода, много веков назад он в землю ушел. И в Роду после этого то густо, то пусто, вырвется поток из-под камней, деньги появляются, уйдет в землю, нет денег.
– Что делать-то надо, чтобы финансовый поток вернуть? – спросила Яна, – и могу ли я это сделать.
– Только ты и можешь, ты сейчас в Роду старшая. Тебе и причину устранять, жизнь Рода менять. А не то исчезнет твой Род, как этот поток. Сама знаешь, что не приживаются мужчины в Роду, или уходят, или умирают раньше времени, оттого и финансовая энергия хилая.
– Там у истока Машина времени стоит, войдешь в нее, и перенесет она тебя куда надобно.
Побежала Яна вперед, во сне просто бежать, как будто летишь, ноги земли не касаются.
У истока стоит будка телефонная красная, вошла она внутрь, подумать не успела, что чудна машина времени, а перед ней все завертелось, замигало, замелькало, картинки как в кино, и оказалась она на краю поля широкого, а посреди поля стоит дерево огромное, в землю глубоко корнями уходит, а ветвями в небо. Левая сторона дерева вся в цветах, а правая захирела, сохнет. Подошла Яна к дереву, обняла его ствол шершавый, да и оказалась внутри, и как в лифте вниз опустилась, глубоко под землю.
И вот перед ее взором трагедия разыгралась, видит она, женщина на снастях с мужчиной ругается, по злому ругается, нехорошо. Прислушалась Яна.
– Лейла, – говорит мужчина, – не тужи, где наша не пропадала. Деньги дело наживное, о них нечего тужить, вот любовь дело другое, ее надо дорожить. Выдюжим.
– Да чего ты понимаешь, Лель, нам дитя поднимать, а вороги дом сожгли, добро забрали, как жить то будем – кричала женщина.
– Лейла, -ласково говорил мужчина, – но ведь сами то живы, значит выдюжим. Руки ноги есть, работы я не боюсь.