Зимнее утро. Рассвет
Поблескивает на балках.
Нехотя
С постели она встает.
Кутается в халат.
Зеркальце трет полой.
Час такой, что подсматривать
Некому. Да и зачем
В этакую-то рань красить лицо.
Хочешь знать, как выстроить дом из снега?
И́глу,
Светелку светлую,
Ледяной дворец без крыши и стен?
Мальчик спрятался.
Вырыл в легком снегу пещеру,
Сам залез и санки туда затащил,
Стал закладывать комьями вход, выше и выше.
Голубой полусвет разлился в берлоге.
Тебя не видно, тебе не видно.
Мальчику снится:
Картонная коробочка для кукольных перчаток,
Русый пробор, над скатертью наклоненный,
Серые глаза, глядящие с укоризной,
Овальные портреты прадеда и прабабки.
Если сесть на корточки, подхватив себя под коленки,
Потом рывком разогнуться и лечь на воздух,
Можно проплыть, почти не загребая руками,
Над кожаным диваном, над желтой резьбой буфета
Туда, на холодную летнюю половину.
Но нужно ли это, если у тебя есть санки?
Стало темнеть.
Хлопья летели не сверху вниз, а строго
горизонтально,
Под прямым углом к колокольне собора,
А ездок в дорогих санях, в белоснежной шубе
Все кивал и кивал мальчику головою,
Как китайская собачка в окне у доктора Прошке.
Мальчик давно разжал руки,
Но его санки
Сами собою катили следом за белыми чужими
санями,
За ними летели рыхлые белые куры,
Снизу светили ледяные озера,
Волки выли, и снежные тучи плыли.
У, как там было холодно, как пустынно!
Когда-нибудь она его поцелует.
Еще на корабле, еще в декабре, поначалу,
Когда болело так же, но было в новинку,
Я заметил, что зима выясняет со мной отношения,
Пробует меня, теплого пока, на зуб.
Ветры были ледяные, я с ними разговаривал,
Больше и не с кем. Холод мне: все пишешь, дурачок?
Ну, пиши, пиши. А я давай торговаться:
Если я уйду из литературы, ты от меня уйдешь?
Я брошу стихи, от них и так ничего хорошего,
И здесь в черной воде я болтаюсь из-за них,
А ты перестанешь мне в губы дуть и держать
за кости?