Вдруг, у меня резко закружилась голова, и я упала, потеряв сознание…
Очнувшись, я увидела себя со стороны, парящей словно призрак, под самым потолком на высоте почти двух метров. Потом, «вторая я» очень медленно и плавно начала спускаться вниз по невидимой лестнице. В руках у неё была большая тяжелая стопка книг, которые на протяжении нескольких лет давала мне В.Т.
Наблюдать за собой со стороны было удивительно, но, это всё продолжалось недолго. Внезапно, я оказалась на её месте, словно просто вернулась в своё тело.
Продолжая спускаться вниз, я заметила, что стены, предметы мебели вокруг меня стали размытыми, начали тускнеть и стираться. Пол стал прозрачнее и тоньше, под ним что-то светилось.
Свечение становилось более ярким и реалистичным. Сквозь этот свет начал пробиваться густой туман, всё больше приобретая ядовито-зелёный оттенок. Клубы едкого зелёного тумана поднимались всё выше, стремясь к потолку, и напоминали болотные испарения. Туман расстелился по всему полу, создав плотный слой над ковром.
Интуиция подсказывала мне, что впереди будет что-то очень плохое и страшное. Мне не хотелось идти дальше, но, моим телом кто-то управлял, и я не могла остановиться. В последнюю минуту, когда моя нога коснулась пола и начала проходить насквозь, я отчетливо услышала собственные мысли: «неужели меня уже ничего не спасет?». В этот момент, испытывая невыносимое отчаяние и безнадёжность своего положения, я посмотрела на иконы…
Внезапно, я оказалась снова в середине комнаты перед ними. Через секунду, портрет Божьей матери оторвался от стены и повис в воздухе в метре от меня, раскачиваясь из стороны в сторону.
В квартире начали взрываться лампочки: в начале в дальней от меня комнате, потом на кухне, и, последние лопнули прямо у меня над головой. Осколки с треском разлетелись по всему полу. Один из них пролетел очень близко и оставил кровавую царапину на моей щеке.
На портрете Богородицы начали выступать кровавые слезы. Она плакала и моргала глазами, смотря на меня, потом резко перевела взгляд на дверь, пытаясь мне что-то сказать, но у неё не получалось. Её губы были плотно сомкнуты, словно кто-то не давал ей говорить, а красивое лицо стало ужасным, с кровавыми полосами от слез, и с множеством страшных складок, не похожих на морщины.