– Ну, значит, мы друзья, – я улыбнулся. – Увидимся!
Его лицо прояснилось, и я почувствовал тепло. Настоящее тепло – первый раз за восемь месяцев.
* * *
– Нель, а это правда, что ты милостыню просил? – смущаясь, спросил Ирго.
Мы сидели рядом возле фонтана Марры. Мы не договаривались встретиться здесь, просто я решил придти сюда во время большого перерыва. Он, видимо, тоже. Приветствие, несколько дежурных фраз, а потом – вот такой вопрос…
– Правда, – ответил я беззаботно. И это смутило его еще больше.
– Прости, я не хотел тебя обидеть… Но никак в голове не укладывалось…
– Да я и не обиделся. Хорошо, что ты прямо спросил… Остальные только таращатся на меня, как на чудо завратное, от нездорового любопытства чуть не трясутся, сплетни перешептывают… А что тут такого? Ну, просил… И на ярмарках выступал, народ песнями и фокусами потешал… И работал в поле за миску похлебки… И уголь на баржи грузил… И рыбу потрошил… Ну и что?
– Это же… Это же, наверное, такое унижение… – Ирго покраснел, как рак во время варки. Он был таким забавным, что я не выдержал и рассмеялся.
– Унижение – это быть вынужденным вести себя любезно с тем, кого ненавидишь. А милостыню просить – это что-то среднее между игрой и искусством. Думаешь, это так просто? Или ты считаешь, что если встанешь на улице с протянутым картузом и заладишь: «Подайте, люди добрые, сиротке на пропитание», так тебе сразу золотых монет навалят? Как бы нет так – только пинка хорошего заработаешь. Для того чтобы заставить человека с деньгами расстаться, нужно быть хитрым, умным и обаятельным. Это даже интересно – суметь переиграть другого человека, заставить его сделать то, что тебе нужно. Почти то же самое, чем вы все тут каждый день занимаетесь. Только интереснее.
Ирго смотрел на меня ошарашенно, а потом вдруг улыбнулся.
– Ты странный. Еще более странный, чем о тебе говорят.
– А что, много говорят? – я усмехнулся.
– Спрашиваешь! Вся школа как улей гудит. Твое положение очень двусмысленное: с одной стороны – Натаналь, внук самого регента, почти принц. С другой – все знали, чем ты занимался, да и кузены твои тебя ненавидят… Никто понять не может, как к тебе относиться. Либо заискивать, либо бойкот объявить…
– Бедняги! – я снова засмеялся. – Какая дилемма! Могу только посочувствовать.
Мне и в самом деле стало весело. Еще вчера мысли о происходящем вокруг меня вызывали злость. А сегодня было легко и спокойно. Потому что впервые за восемь месяцев я мог сидеть и болтать с другим человеком. Как с другом. Все проблемы казались мелкими и смешными.