Этот класс теперь считал свою новоприобретенную власть внутри государства инструментом для получения преимуществ для себя, точно так же, как при старом режиме король, дворянство и духовенство извлекали выгоду из своей власти в государстве. Теперь буржуа, пришедшие к власти, в свою очередь принимали законы и правила, с помощью которых они, как торговцы, банкиры и предприниматели, могли иметь преимущества. Например, произошло упразднение внутренних пошлин и введение новой единой системы мер и весов, сегодня известной как метрическая система. Но также был принят и закон Ле Шапелье, который запрещал их работникам объединяться в профессиональные союзы и бастовать.
Осенью 1791 года буржуазия в значительной степени достигла своих революционных целей. Королевский абсолютизм с его привилегиями для дворянства и церковников должен был уступить место парламентской монархии, в которой граждане могли бы «дергать за ниточки». Благодаря введению избирательного права, основанного на имущественном цензе, участие в голосовании стало возможным только для тех, кто заплатил относительно высокую сумму налогов. «Маленький народ», или рабочий народ оставался по-прежнему политически бесправным.
В народных собраниях – сначала Учредительном, а затем и в Законодательном собрании – были только богатые и не было бедных. Эта новая ситуация была формально закреплена в Конституции и обрела свое символическое отражение в новом флаге, триколоре, комбинации из голубого и белого цветов монархии с красным цветом пламени Парижа.
Но революционные требования были далеко не исчерпаны. Прежде всего парижский плебс продолжал продвигать вперед более радикальные идеи революции. А во-вторых, компромисс парламентской монархии подвергся контрреволюционному давлению как изнутри страны, так и из-за границы.
Парижские санкюлоты составляли ударные отряды революции, например, при штурме Бастилии. Именно благодаря им буржуазия смогла прийти к власти. Но в то же время она презирала и боялась народные массы столицы, считая их «хитрым и опасным» «сбродом». В списке желаний этих плебеев были вещи, с которыми буржуазным революционерам было трудно или даже невозможно согласиться. Например, введение того, что потом стало считаться самой сутью демократии – всеобщего избирательного права. Это угрожало приходом к власти представителей широких народных масс, от которых нельзя было ожидать проявления необходимого уважения к собственности, то есть, ключевому камню проповедей либерального Евангелия Адама Смита, которое в то время начало распространяться во французской буржуазной среде, потому что оно продвигало интересы буржуазии.