– Почему ты не сказала?.. Почему? Я бы был нежнее. Солнышко мое! Прости меня, что не догадался! Ты ведь и правда моя, вся моя, без остатка, – Тимур задыхался от счастья и нежности. – Нам нужно остановиться…
– Нет, прошу тебя! – вцепилась в него Карина. – Пожалуйста!
Она и сама не знала, о чем просит, но, после того, как боль отхлынула, поразительное чувство наполненности затопило ее сознание еще более сильной, чем прежде, волной желания. Тело просто разрывалось в мучительном стремлении к чему-то незнакомому, но жизненно необходимому сейчас. Ей казалось, она умрет, если это не завершится.
Тимур двигался медленно и осторожно, и только испарина на всем теле, хриплые стоны и каменное напряжение мышц выдавали то, как тяжело ему было сдерживаться. Но вскоре тело Карины само стало устремляться в каждом движении ему навстречу, подгоняя его. Карина заметалась, выгибаясь под телом Тимура, она тонула, теряла себя. Столько чувств одновременно нахлынули на нее, что они просто не могли уместиться внутри, грозясь разорвать ее грудную клетку на части. И она выпустила их, отчаянно крича, словно новорожденный, приветствуя этот ослепительный мир, что открылся перед ней в эту секунду. И тут же рухнула с высоты, покидая сводимое сладкими судорогами собственное тело и слыша рокочущий стон Тимура.
– Карина-а-а-а!!
– Мое Солнце… Мое навсегда, – тихий задыхающийся шепот едва заметно коснулся мокрой от пота кожи.
* * *
Звонок будильника на телефоне так привычно вырвал ее из мира, в котором она была счастлива. Одна ночь, в которой она жила и чувствовала. Одна единственная ночь только для себя и для него. Ночь, когда она была только собой. Ночь, которая разрушила всю ее жизнь. Карина уставилась остановившимся взглядом, опять вспоминая…
Хлесткая пощечина заставила ее упасть.
– Нет, Салман, пожалуйста! – мать буквально накрыла ее своим телом, закрывая от разъяренного отца.
– Моя дочь – шлюха! – кричал он, и его ярко-красное лицо было жутко искажено гневом. – Дочь Салмана Караева – распутная девка, раздвинувшая ноги перед мужиком, о котором не знает ничего кроме имени!
Карина с помощью матери поднялась с дорогого ковра, на котором остались капли крови из разбитой губы.
– А все ты, – тыкал в бешенстве отец в лицо матери пальцем. – Ты и твое воспитание! Позволяла ей все что угодно! А я говорил, что эти ее подружки – натуральные шалавы! А ты что? Они нормальные девочки! И к чему привела эта дружба? Твоя дочь принесла в подоле, и даже сама не знает от кого! Да лучше бы ты умерла – чем так меня опозорила!