Ольга кивнула.
– Я тоже о ней слышал, но никогда не думал, что внутрь попаду. Не мое это. Вот не люблю я компьютерные игры, мне и в реальной жизни приключений и фана достаточно. Было. А теперь и вовсе ничего такого не хочу. Впрочем, продолжу. Через несколько дней после того происшествия ко мне пришел отец.
– Сын, я тебя не узнаю! Пожарный-спасатель, майор Департамента Чрезвычайных Ситуаций… Да и, что скромничать, просто герой! Герой, герой, не перебивай! А превратился в настоящую развалину! В овощ, неспособный самостоятельно не то что думать, но и просто жить!
Я посмотрел мутными запавшими глазами в суровое лицо отца-генерала. Потер дрожащей ладонью мокрый от испарины лоб. Открыл рот и… Ничего не ответил.
– Ты был в боях! Вокруг тебя умирали товарищи! Ты убивал сам! И что? Одна единственная смерть и…
– Уходи, – прошипел я. – Старый ду…
БАМС!
Вышел из нокаута я часа через полтора.
Рука у моего отца всегда была тяжелой. И на расправу он скор. Больше я его не видел. Даже после того, как он вытаскивал меня из петли, в больнице не задерживался. Уходил, до того, как ко мне возвращалось сознание. Но он все время следил за мной, я точно знаю. Я нашел и уничтожил два десятка его жучков. Но, скорее всего, по квартире еще сотни три расставлено. Мне до его специалистов далеко.
Сначала помогал алкоголь, но прошла пара месяцев и видения горящей заживо девчонки стали прорываться даже сквозь пьяный угар. Следующим этапом падения стал кокаин. Потом героин. А потом… Потом… Что я только себе не колол. Чего не нюхал… Чего ректально не вводил… Наверное, нет такой дряни, которую я ни испробовал. Дрянь глушила визг в ушах на несколько часов. И я нормально спал. А потом становилось еще хуже. С каждым днем. И проходилось искать все новые и новые, более сильные релаксанты. Но все бестолку. Я был сломлен, раздавлен, убит. Я умер там, в огне, вместе с той семнадцатилетней девчонкой. Но все еще жил, и это противоречие сводило с ума.
Единственным человеком… живым человеком, а не призраком, регулярно меня посещающим, внезапно стал соцработник… вот ведь… имя забыл… как там его… а, неважно.
– Дмитрий Петрович вас уже год назад отстранили от активных действий. Психологи в один голос галдят, вам необходимо лечение и реабилитация, – сказал он, глядя на меня профессионально заботливым взглядом.