Беловолосый мужчина показался из-за поворота, на ходу подписывая и протягивая бумаги, идущему рядом пожилому дворецкому.
– Аскелетон, на сегодня всё. Остаток ночи, прошу, не доставай меня этими бумагами. И проследи за нашей слишком прыткой гостьей, её мельтешение передо мной порядком злит.
Дворецкий хитро ухмыльнулся, но почтительно поклонился и ушёл. До меня вдруг дошло, что я слышу, о чём они говорят, а это уже хорошо.
Я билась в стекла и кричала, не зная, как дать ему понять, что я здесь. Аббадон, не пройдя и половины длинного коридора, резко остановился, обернувшись прямо на меня:
– Сати?
– Да, я здесь и очень зла на тебя! – хмуро проворчала я, прекрасно понимая, что он меня не слышит.
– Птичка, я в курсе, что ты не знаешь, как обращаться с моей силой, – протянул он. – Но поговорить мы можем. – Он кивнул на стекло во всю длину коридора.
– Я не понимаю, – ответила я снова вслух.
– Если ты здесь, просто подумай о том, что хочешь сказать мне или спросить, – терпеливо объяснял мужчина. Подошел к стеклу, подышал на него, и то запотело.
– Попробуй написать.
Ну, конечно, как будто я каждый день только и делаю, что пишу на стеклах мужчинам во снах. Да, я нервничала и истерила. Поэтому первое, что написала ему было:
«Ты эгоист!» – и он увидел. Его зрачки расширились и губы дрогнули в улыбке. Аллилуйя! Значит, я смогу спросить о Локи.
Аббадон рассмеялся и сказал с весёлой злостью в голосе:
– Это не я себя убил, помнишь? Птичка, неужели ты думала, что я другой?
Я топнула ногой и написала:
«Как ты воскрес? Ты не видел Локи или его тело в тумане?»
Он вмиг стал серьёзным. Провел пальцами по написанному на стекле, и ответил:
– Я воскрес Первым вампиром, Сати. Ты убила во мне Бога. Но до этого у меня уже была жизнь. Я рассчитывал к ней вернуться.
«Локи???» – требовательно написала я ещё раз и ещё.
Он мягко улыбнулся:
– А вот за это, птичка, ты мне будешь должна!
После этих слов моё сердце забилось пойманной колибри от волнения.
– Я вытащил твоего хироса из тумана. Он жив. Мы вместе пришли в Корнадор.
«Где он сейчас?» – нетерпеливо написала я.
– Он решил добраться до Академии самостоятельно, ещё не зная, что ты вернулась.
Облегчение, словно бокал горячего вина согрело мои внутренности, размягчая тот клубок горя, который скрутился во мне за время, пока я оплакивала свою тень. Аббадон спас его. Ради меня. Сейчас я готова была его расцеловать и простить ему все наши споры и размолвки.