– Мы проверили кровь на стекле и переднем сидении – вода Корка не успела смыть ее. Она принадлежит вашей дочери и мужу. Мы отогнали машину на проверку – видеорегистратор мог что-то записать. Он почти не пострадал, и наши специалисты сумеют извлечь файлы. Возможно, это поможет нам воссоздать целостность этой картины.
– Тело Хайни не нашли…
– Я не хочу этого говорить, фрау Воттермах, – сухо сказал Кристиан, склонившись над столом, – Но и лгать вам не стану. Обнадеживать в такой ситуации – самое низкое, что можно сделать. Простите, но вероятность того, что Хайни выжил – чрезвычайно мала. После таких столкновений выживают единицы. Да и количество крови на водительском месте говорит о том же. Я очень сочувствую вашему горю, Урсула. Вы слышите меня?
Если Урсула и слышала его, то не подала знака.
Дом казался Урсуле пустым и мертвым. Вроде бы Даттмар предлагал ей остаться у родственников или друзей, но она впала в истерику, требуя, чтобы ее доставили обратно. Она не помнила этого, но разум сохранил обрывки фраз и раскадровки разговора, нарезанные из плохого кино. Они стояли у нее перед глазами все время, когда она пыталась зажмуриться, чтобы вытереть слезы. Потом Урсула поняла, что не знала, зачем ей возвращаться, но что-то упрямо звало ее туда, словно там, в темноте и тишине, ей могло стать легче. После разговора с помощником комиссара был штатный полицейский психолог, больше похожий на циркового зазывалу с заготовленными наборами фраз. Что он говорил ей? Чего хотел от нее? Потом был медик с успокоительным. Слова утешения, такие же фальшивые, как накладные усы. Он измерил давление. Не смотрел в глаза. Затем укол. Баночка таблеток в руке. Снова помощник комиссара в сером пальто и бледными глазами. Сотни вопросов, тысячи ответов, среди которых не оставалось ни одного, который бы мог заслужить внимания. Ее спрашивали, она отвечала. Она что-то говорила им всем, оправдывалась, объясняла, но не понимала, о чем вела речь. Фамилии, имена, номера телефонов. Наверное, последовали звонки родственникам. Кажется, был разговор с родителями – память услужливо вычеркнула эти моменты, оставив после себя только звенящую пустоту.
В конце концов, молчаливый патрульный за рулем служебной тайоты, остановился возле ворот ее пустого дома, помог ей открыть дверь и выйти на влажный осенний воздух. Урсула плохо воспринимала происходящее. Руки и ноги, налитые теплой водой, отказывались нормально повиноваться ей, поэтому полицейский проводил ее до самого дома и даже помог войти внутрь – она ни за что бы, не совладала с ключом сама. Кто покупал этот брелок? Кто последний запирал двери? Хайни или она сама? А может быть, это Катрин?