– Ну если ты ещё громче будешь орать, то сейчас сюда точно ворвутся вооружённые охранники и выбьют из нас всё дурь, выбьют, да, выбьют… Хм, кстати, сейчас было бы неплохо достать дурь, – хихикнул Милен, – ах да, о чём это я, – продолжил он. – Если не завтра, то уже никогда. После приговора тебя отвезут в тюрьму, а вот оттуда уж дорога будет заказана лишь на небеса. Так что не глупи…
Слова Милена показались как всегда странны и прямолинейны, но не лишёнными смысла. Надеяться на оправдательный приговор было по меньшей мере глупо. Единственным способом доказать свою невиновность являлся побег и поиск того, кто заварил эту кашу.
– Ну, что решил? – нетерпеливо спросил Милен, – хочешь пулю сейчас на пути к воле и с надеждой на удачу или немного погодя в какой-нибудь дыре, но уже как преступник и террорист?
– Я докажу им, кто есть на самом деле! – твёрдо заявил Артур и тут же спросил, – и как ты думаешь свалить отсюда?
Милен помолчал и, словно собравшись с мыслями, выдал:
– В здании полно охраны, но завтра сразу после суда тебя этапируют на машине в федеральную тюрьму.
– Ну и? – нетерпеливо произнёс Артур.
– Не перебивай меня, ты сбиваешь с мысли, – огрызнулся Милен и заговорщическим тоном продолжил, – такой шанс упускать нельзя, но мне нужно ещё подумать, да, подумать, подумать… – затараторил он.
– Не тяни, или говори как мы уберёмся отсюда, или не пудри мозги своими бреднями, – не менее грубо ответил Артур, – сейчас, как ты заметил, не самое лучшее время для того, чтобы нести всякую чушь.
Милен ничего не ответил. Он будто бы вновь ушёл в себя, провалившись в чреду глубоких мыслей, казавшихся Алексу полной ахинеей. Конечно, в глубине души ему безумно хотелось верить в призрачную свободу, отдаляющуюся с каждой минутой, проведённой в этом ужасном месте. Его сокамерник вновь запрыгнул на верхний ярус и продолжил молча вглядываться в неоновые голограммы. Очередная глупая надпись гласила – «Осуждённый, помни! Только примерное поведение приблизит день твоего освобождения».
– Идиот, – разочарованно подытожил Артур, и тяжело вздохнул, – а я уж и вправду поверил, что у нас есть шанс.
Смириться с судьбой было очень тяжело, но осознание неизбежности проявлялось всё чётче и чётче. Выхода не было. Да и с другой стороны, мир не особо будет переживать из-за столь незначительной потери. Что такое крошечная жизнь одинокого человека по сравнению с тысячами смертей от голода и разрухи, утопивших некогда прекрасную страну в пучине ада? Артур умыл лицо холодной водой, но облегчения от этого не почувствовал.