Муженек мне угощенья
Даст хороша – знатного:
Лучше водочки – варенья,
Шут с ней, что помятая.
Не ходите, девки, замуж,
Так не будете страдать,
Не узнаете, счастливцы,
Каково оно – рожать…
И поехало, соревнуясь; были тут и хорошо знакомые, типа указаний, как надо ходить возле тещиного дома, или антивоенная о попавшей милому в штаны звездочке, ну или там об опасностях, которые несет женщине связь с трактористом, и совершенно незнакомые мне частушки:
В речке селезни плывут
И лягушки квакают.
Мою милую е…т,
Только серьги брякают.
Не во всем виновна, парень,
Злая буржуазия:
Твою милую е…ли
С полного согласия!
Одеяло-одеяло,
Одеяло красное:
Как под этим одеялом
Моя целка хряснула…
Шел я лесом, видел беса,
Он курятину варил:
Котелок на хуй повесил,
А из жопы дым валил.
И невероятная смесь классики (Загоскин, Помяловский) с профанацией:
В старину живали деды
Веселей своих внучат:
Шли к победе от победы,
Эти ж лишь хуи дрочат.
И так далее. В веселом гвалте – а у мира память ведь сразу и очень длинная и очень короткая – такая вот диалектика – все вдруг забыли и обо мне, и о Коле, и о Тане – забыли, чтобы всю жизнь потом помнить, конечно.
Очень вскоре Тамара подошла ко мне и сказала тихо:
– Ну, теперь публичность ни к чему. Не светись здесь. Иди, встречай свою красавицу у переправы. Ждать недолго придется, – она мне лукаво улыбнулась, – а вот назад можешь не торопиться, даже если Танька просить станет. Да она и не станет.
И я ушел. Сгорбившись, сидел у переправы. Разумеется, сбежать сейчас отсюда, подвергнув всех участников действа невиданному позору, было немыслимо. Я говорил себе: ничего не буду там делать… посидим да обратно придем… и искренне верил, что так оно и будет, одновременно понимая, что не будет такого никогда: Танюша заполонила все мое сознание.
Ждать действительно пришлось удивительно недолго. Лодка с Колей и Таней тихо причалила, они молча вышли, Коля, не смотря в мою сторону, протянул мне ладонь, мы обменялись рукопожатием (так!), а потом он слегка подтолкнул Танечку ко мне и пробурчал:
– Иди. Теперь твоя очередь, – и молча, опять-таки нелепо махнув рукой, побрел к клубу.
Мы на лодочке переплыли Летось так же молча, и вообще, слов было с десяток всего произнесено. Вот они все. Когда вышли, Таня сказала:
– Пошли. Есть одно место.