Борисов начал набирать какой-то номер по своему сотовому, говоря Алану, что хочет позвонить генерал-лейтенанту Соловьеву с просьбой посодействовать в двух вопросах. Первое, раздобыть информацию обо всех маньяках – кто сидит, кто уже вышел на волю. Второе, получить разрешение на проверку всех психоневрологических диспансеров и клинник для выявления больных с патологией гомицидомании.
– Теперь, Алан, давай подумаем над третьей группой причин. Как ты её назвал – личная. Я уже анализировал своё окружение, тех, кому я когда-то не угодил, и пришёл к выводу, что нет с моей стороны таких злодеев, жаждущих отомстить самым подлым образом – похищением ребёнка. А как у тебя обстоят дела?
– А у меня, в отличие от тебя, врагов навалом. И все они жаждут мщения, – с горькой усмешкой ответил Алан. – Понимаешь, я ведь, можно сказать, главный на международной арене борец с наркомафией и с киднепингом. Я успел многим попортить жизнь. Многих засадил за решётку, много международных преступников находятся у меня в разработке. Я для них как красная тряпка для быка.
– Тебе в таком случае предстоит большая работа в выявлении того, кому ты больше всего насолил, кому ты больше всего мешаешь, – участливо, но не без лёгкого сарказма сказал Сергей Петрович.
– Буду думать, – слегка улыбаясь ответил Алан, уловив нотки сарказма в голосе своего коллеги по несчастью. – Спасибо за аудиенцию, господин Борисов, – не остался он в долгу. – Уже поздно, завтра встретимся у генерал-лейтенанта в девять утра. Надеюсь, будет какая-нибудь информация, – собираясь уходить, сказал Стюарт.
– Может, у нас переночуешь? Слава Богу, квартира большая, есть отдельная комната для тебя, – спокойно, слегка извиняющимся голосом предложил Сергей Петрович.
Но Алан Стюарт молча отрицательно покачал головой, поблагодарил за ужин и вышел из квартиры. На улице его ждала служебная машина, которая отвезла его в гостиницу. Сергей Петрович чувствовал себя несколько неуютно после ухода интерполовца. Он догадался, что тот уловил в его голосе сарказм, и ему было стыдно.
«Мы находимся в одинаковом положении, у обоих похищены дочери. А ты, болван, позволил оскорбить гостя, – ругал себя Сергей Петрович. – А всё почему? Видишь ли, позавидовал его активной служебной жизни», – с горечью сказал себе он.