– Вы к Жюло? Он сейчас выйдет. Жюль! Жюль! К тебе пришли.
Появился старик, босой и в голубой пижаме в полоску, напоминавшей мне тюремную униформу.
– Снежок, да кто же это ко мне в такой поздний час? Папийон! Нет! Ну просто не верится!
Он обхватил меня руками.
– Подвинь-ка лампу, Снежок. Дай хорошенько рассмотреть моего старого приятеля. Верно! Он! Кто, как не он! Проходи! Проходи! Добро пожаловать, добро пожаловать! Эта ночлежка, мои бабки, которых негусто, и внучка моей старухи – все твое. Скажи только слово.
Пили перно, пили шампанское и ром, и время от времени Жюло затягивал:
– А скажи, Папи, правда мы их надули в конце концов? Пришлось хлебнуть сполна. Возьми меня: прошел Колумбию, Панаму, Коста-Рику и Ямайку. И вот почти пятнадцать лет, как я здесь. Я счастлив со Снежком. Такую женщину надо поискать! Когда уезжаешь? Надолго сюда?
– Нет. На неделю.
– Что привело?
– Хочу взять казино по контракту с президентом.
– Брат, я был бы безумно рад, если бы ты остался со мной до конца своих дней. Оставайся. Здесь неплохая глушь, черт побери. Но если у тебя дела с президентом, то вот тебе мое слово: не связывайся с ним. Он подошлет к тебе убийц сразу же, как только увидит, что дела твоего предприятия пошли в гору.
– Спасибо за совет.
– Эй, Снежок! Станцуй-ка нам свой шаманский танец. Учти, для моего друга, а не для туристов. Чтоб настоящий, понимаешь?
При случае я расскажу об этом потрясающем танце не для туристов.
Итак, Жюло сбежал, а мы остались: Дега, Фернандес и я, грешный. То и дело украдкой поглядываю на окно. Решетка из настоящих рельсов – глухо, ничего не поделаешь. Остается одна возможность – через дверь. Днем и ночью у нее три вооруженных охранника. После побега Жюло режим охраны усилен. Обход патрульными нарядами стал проводиться чаще. Врач уже не так дружелюбен. Шаталь появляется в палате два раза в день, чтобы сделать уколы и измерить температуру. Прошла вторая неделя, я заплатил еще двести франков. Дега говорил о чем угодно, только не о побеге. Вчера он увидел мой скальпель и сказал:
– Все еще хранишь? Зачем?
– Да чтоб спасти свою шкуру и твою тоже, если понадобится, – сердито ответил я.
Фернандес оказался не испанцем, а аргентинцем. Малый он был что надо, но болтовня старого Карора отразилась и на нем. Однажды я услышал, как он говорит Дега: