С момента моего нового отсчета прошло 2,5 года. В них я была кем-то, но не уверена, что собой.
Были хирурги. Они собирали изломанное тело и уверяли, что пройдёт 2—5 месяцев, ты забудешь и побежишь.
Были реабилитологи. Они утверждали, что первые два года очень важны. Трудись, работай, (за кадром) вкладывай миллионы, ведь ты же хочешь вернуть свою прежнюю жизнь. А я хотела.
И работала на износ. И терпела боль. И даже рыдала стоя в планке гордясь своим телом со сломанным винтом в ноге, а это причиняло адскую боль. Я терпела. Мне говорили: «а как ты хотела, такая травма». А так я не хотела.
А ещё был нейрохирург. Однажды, он просто пришёл в палату и принёс бумаги. Он долго что-то объяснял.
У него удивительные глаза, добрые и живые. Ему не всё равно.
И он объяснил, что моя жизнь связана с инвалидностью.
А я ощутила, как время остановилось.
Ощутила свою тело. Каждую клеточку. Стянутую швами кожу. Ноги, собранные умелым хирургом и насаженные на титановые штифты, неимоверно болели. Боль причиняло каждое движение.
Позвоночник, буквально стянутый в одну прямую линию заново, предательски подводил и без того не податливое тело.
Жесткий металл сковывал моё тело, говоря всем своим видом, что он выполняет свою работу.
Время остановилось. Ровно с того момента я всё пытаюсь ощутить себя. Живой меня делает, лишь ежедневная боль, напоминающая о том, что я смогла.
Время остановилось. Ровно с того дня я не живу. Я существую. В ожидании реабилитации, операции, жизни.
Страшно представить, что я пережила. Но ещё страшнее, что время остановилось.