Измотанный зряшным трудом,
Тяну я со злостью сеть
И громко в сердцах кричу,
И Бога зову и смерть:
«Так сотворил Творец!
Всегда будет мир таков:
Одним суждено ловить,
Другим – поедать улов.
О смерть, посети меня!
Поистине жизнь скверна,
Коль добрых она гнетёт,
А подлых возносит она.
Сколько раз в сетях лишь палки да трава!
Тьфу всей жизни (если будет такова)!
Только – стоп!
Кувшин тяжёлый сети рвёт!
Нет! Добыча эта в море не уйдёт!
Он заполнен, видно, златом, не свинцом.
Ах, каков я нынче! просто молодцом!»
Вынув нож, я быстро пробку раскрошил,
И потряс кувшин, и боком положил,
Но оттуда ничего не вышло вон,
Что немного б возместило мой урон.
И вдруг из кувшина дым
Стал изливаться струёй,
Пополз по лицу земли,
Поднялся смерчем-змеёй.
Я вижу в нём отблеск огня,
В дыму будто что-то горит.
Затем, как грома раскат,
И вместо дыма – ифрит!
Ноги как мачты,
Руки как вилы,
Голова – котёл!
Глаза словно лампы,
Ноздри как трубы,
И дым из них шёл!
Рот как пещера,
Зубы как камни,
И страшен их щёлк!
От мрачных предчувствий меня
Сковало, бросило в пот,
Мелко зубами стучал
Мой онемевший рот.
Ифрит посмотрел на меня,
Всклокоченный, дикий, злой,
И загремел-загудел
Голос его надо мной:
«Готовься умереть, рыбак,
У тебя совсем мало времени:
Я тебя сейчас, червяк,
Щелчком по темени!
Тебе хочется бежать без оглядки?
Но, когда душа в носу,
Трудно показать пятки!
Я провёл в море тысячу лет,
А до этого был слугой Сулеймана.
4Он, великий, знал власти секрет,
Я пред ним был послушней барана!
Но я трижды срывался,
И вот – кувшин!
(Сулейман видом прост был,
Но властью как джинн!)