Из засохших цветов надеваю венок,
Из промокших шелков надеваю наряды.
Не сберег я того, кто всё время был рядом
И стихов про любовь написать мне не смог.
Почему же заря улыбается мне?
Отчего же смеются морские пейзажи?
Белоснежной зимой показалась мне сажа
И рубин просиял на закатном огне.
К нам приходят отцы, к нам восходят извне
И с тоскою глядят на засохшие розы,
Растворяясь на стансах моей лакримозы1,
Обращаясь в мотив заклинанием в вине:
«Выпьем, други мои, за весенние дни!
За расцвет хрусталя и узоры на море,
За орлов в нескончаемом небесном просторе!
За здоровье врагов и за строки мои!».
Сочи, 17.04.95 года
Пальцы вязнут в воске на бокале,
Нами обещания забыты.
Мы поем о грязи, о морали
И о том, как стены слов размыты.
Мы несем распятия на Голгофу,