Он ненавидел всех этих весельчаков и балагуров, беззаботно и легко порхающих над цветником жизни, но был полностью зависим от их окружения. Для него немыслимо было принять какое-либо решение без прослушивания советов ото всех знакомых и не знакомых ему людей. Серафим просто не мог принять самостоятельного решения, он не привык рисковать, а без риска нажить собственный жизненный опыт – ну никак!
Соответственно, и в делах любовных Симе не удалось реализовать себя, ведь полностью однозначных и проверенных вариантов в отношениях не бывает, а советчиков любовь не приемлет.
Его семья – его крепость – представлялась ему только в мечтаниях. В них он был замечательным отцом и внимательным мужем. Всю свою нерастраченную нежность он переносил там на своих домочадцев. И его семье в его мечтаниях больше никто и не нужен был. Только маленький домик на берегу таежного озера, по глади которого скользили грандиозные белые лебеди, а первозданную тишину леса нарушало только щебетанье птичьей мелкоты.
Ох и ах… А пока что жизнь – боль! Боль от одиночества, боль от неразделенных чувств, боль от несбывшихся мечтаний, боль от потери единственного любящего его человека – мамы.
Сима был человеком неглупым и понимал, что для того, чтобы пережить боль, нужны время и движение вперед, пусть даже придется начинать движение вновь и вновь. Несложно сообразить, что стоит ненадолго остановиться на этом нелегком пути – и ты застрянешь в своей боли, в своем нежелании делать выбор в пользу новой жизни и счастья надолго, если не навсегда.
И Сима застрял-таки в этой липкой грязной боли навсегда и перестал бороться. Все чаще и чаще его стали посещать мысли о совсем уже фатальном исходе.
А в конце вчерашнего дня, не самого удачного в его жизни, он от отчаяния, не раздеваясь, прямо с порога рухнул на свою скрипучую кровать и зарыдал в голос от навалившейся безнадеги. Слезы лились ручьем, но их очищающий поток в этот раз не смыл утомление и разочарование жизнью.
Боль поселилась в груди острым осколком и не отпускала ни на мгновение.
Организм отреагировал беспамятством…
– Ох, как все запущено-то, – раздался приглушенный голос из прихожей, – подскажите, где у вас тут можно крылья подсушить?
– Повесьте на радиаторе в ванной, – автоматически ответил Серафим. Состояние было такое, что удивляться чему-либо просто не было сил.