Перед тем как уснуть, Колюня утопил клавишу приемника, всегда настроенного у него на волну «Маяка». «Уймитесь, волнения страсти! Усни, безнадежное сердце…» – отчаянно и грозно загремел шаляпинский бас в Колюниной келье. От этих слов старинного романса, затаенного плача музыки и раскатов могучего, как океан, голоса у Колюни пробежали по спине мурашки. «Минует печальное время…» – из далеких, невозвратных времен долетело до него предсказание, и он забылся сном, внезапным, как порыв ветра перед грозой…
Сладкий дождь
На следующий день он дежурил в классе. На большой переменке ворвался в класс со шваброй в одной руке и ведром с водой в другой. Вид имел – глаз невозможно было оторвать! Рыжие волосы пламенели и устрашающе торчали во все стороны. На груди, вместо передника, болталась старая географическая карта Африки, на которой Замбия и Намибия еще не освободились от колониального гнета.
– А ну! – зычно крикнул он. – Выметайтесь все, я н-начинаю работать!
Несколько человек сидели за партами и перед физикой методом скорого чтения учебника постигали хитроумные законы электричества.
– Кому сказал: выметайтесь! Хватит нам по чистоте быть на последнем месте!..
Чтобы все видели, как он решительно настроен, Колюня поднес швабру к лицу Светы Зарецкой.
– Считаю: раз, два, три…
Света поглядела на него, плюнула от полноты отрицательных чувств и вышла из класса.
– Вас это, голуби, тоже к-касается, – заявил он Коробкину и Малышевой, склонившимся над одним учебником.
– Не мешай, а? – взмолилась Катя. – Если Валерка не объяснит мне сейчас этот параграф, я погорела.
– Мне какое дело? – Колюня нарочно громыхал ведром, чавкал шваброй. – Г-гу-лять надо меньше, г-голуби…
– Пойдем отсюда… – Коробкин захлопнул учебник и встал. – Все равно не отстанет, я его знаю.
Класс опустел, и с Колюни тотчас схлынула деловая горячка. Заводить уже некого было. Рублёв наедине с самим собой был разительно не похож на Рублёва на публике. И, загляни кто-нибудь в эту минуту ему в лицо – худенькое, веснушчатое, несчастное, от недосыпа чуть синеватое, – никто бы не подумал, что Колюня способен кого-то обидеть. Его бы не обидели!
Вот и звонок на урок. В класс на полных правах один за другим вбегали, перелетая через ведро, акселерированные восьмиклассники. А Колюня продолжал нехотя возюкать шваброй по полу.