– Ладно, вылезай, штурман. Прилетели.
Я мельком глянул на затаившегося в салоне Вовку. Тот сидел с выпученными глазами, и отчаянно мотал головой, явно намекая, чтобы я его не выдавал. Я моргнул, давая понять, что не выдам, и медленно выбрался из вертолёта.
Лёха оказался высоким, худощавым парнем лет двадцати пяти, не больше. Синий комбинезон его весь был в масляных пятнах. На голове – синяя бейсболка «USA California».
Пока я выбирался, он закурил, и теперь разглядывал меня, затягиваясь и сощурив один глаз.
– Ты как попал сюда, штурман?
Говорил он с доброй улыбкой. Глаза мне тоже показались добрыми. Да и не ругался он, а спокойно спрашивал. Было ясно, что ничего страшного не сделает, а значит – опасаться нечего. Я даже хотел было сказать Вовке, чтобы выбирался, но вспомнил, что дал обещание не выдавать, и промолчал.
– Там в заборе дырка есть, – тихо промямлил я. – Ну, не дырка, а просто мы… я могу между проволокой… проволоками…
– Лёха!
Улыбаясь, он протянул мне ладонь. Я её пожал. Ладонь оказалась шершавой на ощупь и усеянной жёсткими мозолями.
– Серёга, – в тон ему ответил я, и тоже улыбнулся.
– Чё, вертолёты нравятся?
Я кивнул.
– Ми «второй», – сказал он тоном, полным уважения и теплоты, – я его с закрытыми глазами разобрать и обратно собрать могу. Летал когда-нибудь?
– Не-а.
– Полетаешь ещё, – проговорил Лёха, о чём-то ненадолго задумался, а потом добавил: – Ты это… Лучше не лазь сюда, Серёга. Это я, типа, такой хороший, добрый. А если бы тебя тут Михалыч поймал, без ушей бы оставил. Хошь без ушей остаться?
– Не-а, – замотал я головой.
– То-то же. Поэтому давай-ка, Серёга, двигай отсюда быстро и тихо. Так, чтобы тебя никто не видел и не слышал. Умеешь?
– Ага.
– Где ты пролез?
– Там, – я ткнул пальцем.
Он даже не посмотрел куда я показываю.
– Вот туда и беги. Только быстро. Да?
Сказав это, Лёха затушил окурок о подошву ботинка, зачем-то положил его в нагрудный карман и медленно заковылял к выходу.
– Да, – сказал я, но с места не сдвинулся.
В вертолёте оставался Вовка, и я просто не мог уйти из ангара без него! В моём понимании это было бы сродни предательству.
Когда Лёха вышел на улицу, я подбежал к распахнутой двери кабины и шёпотом позвал друга. Тот закопошился, и из-за кресла первого пилота показалась перепуганная физиономия.
– Ушёл? – одними губами спросил он.